Его право, или Замуж за ледяного командора

Вспыхнув, уставилась на командора:

— А говорили, что не читаете мысли окружающих.

— Я не читал, — дракон загадочно улыбнулся: — У тебя всё написано на лице, дейана.

— Знаете что, — сделав вдох, велела ему лечь.

— Что?

— Помолчите.

Арктур, удивляя до глубины души, повиновался. Лег, вытянувшись во весь внушительный рост, впечатляя и подавляя собственной силой, а потом — не успела я к нему склониться, обхватил за бедра. Всё же невыносимый собственник!

Руки дрожали, я совсем не могла сосредоточиться.

Зато очень хорошо ощущала, как под пальцами перекатываются стальные, гладкие мускулы: твердые словно камень. В итоге, пока я осматривала дракона, дракон самым бессовестным образом ласкал мои бедра и спину через тонкую ткань медицинского комбинезона.

Наконец, искусав губы до боли, я отняла ладони от крепких предплечий и констатировала:

— Ушибы, ссадины. А еще у вас сломано два ребра, командор. Будь я вашим лечащим врачом, минимум, на семь галактических суток оставила бы в лазарете.

— Не волнуйся, Снежана. Жить буду, — пообещал Арктур, продолжая обнимать меня пламенным взглядом.

— У вас многочисленные внутренние повреждения. В таком состоянии надо лежать, а не управлять кораблём! — Возмутился во мне медицинский работник.

— Лежать?

Арктур поднял руку и задумчиво погладил мою щеку костяшками пальцев. В тело хлынула живительная энергия иллидан. Вздрогнув, я вспомнила, что сегодня утром из-за нашей ссоры дракон не подпитывал детей энергией. Попыталась отстраниться, потому что стонать и выгибаться в медотсеке у всех на виду я, тем более, не хотела! Но было поздно. Сцапав за запястья, дракон опрокинул меня себе на грудь и обвил спину могучими руками.

— Я согласен. Если только ты будешь лежать вместе со мной.

Упав на твердую грудь, не растерялась. Уперла ладони в упругие мускулы и приподнялась. У него рёбра сломаны, а ему будто все равно.

— Все иллиданы настолько равнодушно относятся к своему здоровью? — Спросила сурово.

— Только пока не встретим эйльнару, — ответил с полуулыбкой, по-прежнему поглаживая мою щеку костяшками пальцев.

— А потом?