Да, дом был пустоват, и эхо каталось под потолком от их веселых голосов.
И роскошью у нас и не пахло. Роскошь – это шторы, диваны, красивая мебель и дорогие ковры. Цветы в хрустальных вазах и красивые хрустальные люстры.
Всего этого, конечно, не было.
Зато мы с Ивонной нашили новых занавесок из белого полотна. Самых простых, но они освежили темные окна комнат.
Рози отыскала какую-то старую вазу на чердаке, кое-как спустилась в сад и там набрала первых расцветающих цветов.
Маленький лакированный столик, что стоял на лестничной площадке, мы накрыли свежей скатертью, тоже из самого простого полотна, и поставили незамысловатый букет Рози туда.
Как раз под отмытыми мной портретами.
— Вот они, огненные мальчики, — сказала Рози, усаживаясь в свое кресло после хлопот. Она кивком головы указала мне на картину, где дама брела по саду. И теперь-то я рассмотрела среди розовых бутонов четыре шаловливых мордашки.
— Какие милые дети, — пробормотала я. — Что с ними стало? Почему они стали призраками?
Рози пожала плечами.
— Они сказали, что умерли… очень нехорошо. Не сказали, как. Но кажется, госпожа Зина к этому как-то причастна. И потому они на нее злы. Это ведь ее картина. Это ее мать гуляет по саду.
— А мальчики, верно, ее братья?
У меня мороз по коже побежал.
Рози кивнула.
— Кажется, да. Но они не любят говорить об этом. И хотят только одного — чтобы их картина отпустила. Они устали.
— А как это сделать? Я бы помогла им.
— Они сказали, что еще не все сделали. Поэтому не могут уйти.
Рози вздохнула. Ей было жаль ее необычных знакомцев.
— Идем, — сказала я. — У нас еще куча дел. Пока Итан спит, мы можем перестирать его распашонки. И твое платье сесть дошивать. Ты в нем будешь красотка! Я прилажу к воротничку кружева, а на корсаже вышью цветы тонкими ленточками.
— О, идем! — обрадовалась Рози, разворачивая свое кресло.