Становится жутко противно. Резко пытаюсь вскочить, но тут же падаю: мозг словно стискивают стальными раскаленными обручами. Из груди вырывается стон, хватаю голову руками и пытаюсь сжать, чтобы унять боль. И вкус во рту… Жуть какая! Кажется, словно туда всю ночь испражнялись кошки.
В этот момент дверь открылась, в комнату вошел парень в домашней одежде. Щурясь от яркого света, смотрю на него. А, вот и он, мелкий поганец. Как его там? Костя, кажется. Да, точно. Наверное, пришёл поржать надо мной, насладиться зрелищем. Чертова мажорка! Если бы не она, я бы тут не оказался.
А где бы оказался? В номере гостиницы? Так меня в подобном состоянии разве что в какую-нибудь ночлежку на окраине пустили. С тараканами и туалетом в конце коридора. И кто бы, интересно, меня туда довез? Такси? Я был не в состоянии даже его вызвать. Едва ли вообще такое тело кто-то захотел в салон пускать.
– Доброе утро, – говорит Костя. Только сейчас замечаю у него в руках поднос. На нём стакан воды, в котором спешно растворяются, кувыркаясь, две шипучие таблетки. – Вот, выпей, станет легче.
Я вообще-то из рук врагов ничего не беру, поскольку мне противно. Но здесь моя гордость делает шаг назад, уступая головной боли. Выпиваю содержимое. Так хочется лечь обратно, но минуты не желаю оставаться в этом притоне! Здесь мажорка изменяет моему отцу! Как она может такое?! Да! И она же – только сейчас вспоминаю – вчера меня ударила! Да так сильно, что я без сознания упал! Щупаю левую часть лица. На ней заметна припухлость. Всё отцу расскажу, как эта стерва меня избила! Пусть знает, какую змею пригрел на своей груди! Ради кого бросил нас с мамой!
– Спасибо, – проговариваю сквозь зубы. Встаю, превозмогая жуткую головную боль и тошноту. Я обязан поскорее уйти отсюда. Если отец узнает, что я тут был, и мне помогали, то… Но нет. Врать не стану. Сам ему скажу! Сам!
Я спешно натягиваю штаны и рубашку, даже не стесняясь Кости, который стоит рядом и с легкой улыбкой на меня посматривает. Пусть любуется, кобелёк. Мне не жалко. Интересно, это он меня раздел или она? Да наплевать, кто.
В прихожей вижу городской телефон. Набираю номер. Но когда меня спрашивают, какой тут адрес, я в замешательстве. Откуда мне знать?! Видя мое затруднение, подходит Костя. Берет трубку, говорит название улицы, номер дома и подъезд. Он ведёт себя отрешённо. Не спрашивает больше, как самочувствие. Не предлагает остаться. Ничего не говорит о Максим, словно той в природе не существует. Да и ладно!
Через несколько минут дверь квартиры за мной захлопнулась. Я вышел, не сказав даже спасибо. Спустился на лифте, вышел во двор. Достал из кармана мятую пачку сигарет. Да, ребятки мои табачные, крепко вам досталось. Но одна целая находится среди кучки поломанных. Закуриваю. И тут же хватаюсь за фонарный столб – голова резко закружилась. Как же мне плохо! Поскорее прочь отсюда! Вскоре приезжает такси и увозит меня домой.
– Саша, где ты был? – голос мамы строгий, жесткий. Я открываю глаза. Смотрю на часы, мирно тикающие на стене. Они показывают половину седьмого вечера. Ого, вот это я вырубился! Как пришел домой, только сил и хватило, чтобы скинуть одежду, бросив её прямо на кресло, и рухнуть в свою постель. Точнее. На диван, притом сложенный. Люблю на нем спать, не раскладывая. Мне так уютнее.
– На дне рождения отца, – отвечаю я, усевшись. Ага, голова уже почти не болит, и то хорошо.
– Да уж, наслышана я про твою там выходку, – говорит мама. – Об этом позже поговорим. Ночь ты где провел?
– Мама, я уже взрослый…
– Вот когда купишь или снимешь себе квартиру, станешь за неё платить, равно как и за всё остальное в своей жизни, тогда я сама назову тебя взрослым, – говорит мама строго. В общем, она права, конечно. Раз живу с ней, значит, я ещё недозрелый фрукт.
– Я был… – что ей ответить? Правду сказать? Это её расстроит ещё сильнее. Мало того, что муж ушел к любовнице после стольких лет совместной жизни, так ещё и личная жизнь у него скоро накроется медным тазом! Хотя, может, оно и к лучшему? Вдруг папа вернется к нам?! А, была не была!
– Я был у Максим.
– Что?! – мама резко бледнеет и медленно опускается на стул, не сводя с меня напуганных глаз. – И ты… тоже с ней?!
– Нет, мамочка! Прости! – спешу всё объяснить. Вот же ляпнул, идиотина! – забавное слово, кстати, хотя и неправильное с точки зрения норма современного литературного языка. Так меня, между прочим, мама называет, когда очень сильно рассердится. Поскольку она филолог, то порой сама придумывает всякие невероятные слова. «Идиотина» у неё жуткое ругательство. У меня с некоторых пор тоже.
– У меня с этой мажоркой нет и ничего быть не может! Я не… – хотел сказать «папа», но стыдно стало: зачем же так отца «опускать»? – Я не извращуга! – нашлось нужное слово.