Когда мясо оказалось внутри, щедро политое сладкой газированной водичкой и сдобренное лавашом и овощами, мы с Максим, довольные и растолстевшие немного, покатились, словно два шарика, к машине. Ничего больше не хотелось, кроме одного: спать. Мажорка оказалась права: волнения предыдущих дней сказывались. Питались мы тоже какими-то урывками. Нынешняя трапеза тоже не Бог весть что, однако насытила нас до отвала.
Мы сели в салон, откинули кресла назад и провалились в глубокий сон. И мое пробуждение из него было очень приятным: я вернулся в реальность потому, что Максим, осторожно раскрыв «молнию» на моих джинсах, просунула туда руку и начала ласкать член. Поначалу она просто проводила по нему пальцами, словно это был спящий зверь, которого слишком опасно резко будить. Но через несколько минут, когда моё мужское естество напряглось, мажорка решила дать ему вольную.
Она всё так же неспешно, боясь меня разбудить, оттянула ткань «боксёров» вниз, и вот мой нижний друг уже возвышается над темно-синей тканью, своим видом демонстрируя готовность к сексуальным приключениям. В тот же миг я открыл глаза.
– О, мсье не спит, – почему-то перейдя на французское обхождение, сказала Максим и улыбнулась.
– Мадемуазель, если вы будете продолжать в том же стиле, он набрызгает вам на ладошку, – ответил я и потянулся к мажорке. Мы принялись целоваться, но Максим при этом не забывала совершать свои нижние движения. Она то сжимала мой член, словно древко флага, натягивая кожу вниз, пока полностью не обнажится головка. То отпускала его, и мягкая поверхность стремилась закрыть кончик, непривычный к тому, чтобы долго оставаться без защиты.
– Максим… пожалуйста… – я принялся шептать, сам не зная что. Мне с каждой секундой становилось всё лучше, будто нырнул обратно в то сладкое состояние, именуемое дрёмой, когда ещё не спишь, но уже и не пребываешь в реальности, но предвкушаешь отдых. Только в моем случае про отдых пришлось забыть: все-таки секс – это своеобразная работа. В конце которой высшая награда – это протяженный, сотрясающий до основания оргазм.
Так и случилось. Не знаю, где Максим такому научилась, или это мое тело так легко поддалось на искушение её умелых пальцев, но я затрясся, достигнув апогея наслаждения. И, как обещал, обильно залил свою любовницу, которая продолжала гладить мой прибор до тех пор, пока тот не вернулся к изначальному, расслабленному состоянию.
Всё то время, пока мажорка мастурбировала мне, мы продолжали целоваться. Такого я прежде не испытывал – оргазма, усиленного влажными ласками языков и губ. Оказалось, что это намного усиливает нижние ощущения, придавая им ванильный привкус романтики и… наверное, любви. Да, мне теперь всё больше кажется, что я люблю Максим. И это уже не обычный интерес к яркой личности, не похоть, не тривиальная симпатия и не влюблённость, а именно та любовь, о которой все, наверное, в молодости мечтают.
– Я… Максим… я люблю тебя… – выговорил, когда наши губы прекратили соитие, но были ещё так близко, что едва соприкасались.
– И я люблю тебя, Саша, – прозвучало в ответ.
Руки мои обвивают тело мажорки, прижимаюсь к ней и кладу голову на плечо. Она делает то же самое, и обоим всё равно, что пальцы у Максим мокрые по той самой причине, о которой стало известно несколькими мгновениями назад.
Не знаю, сколько мы так сидим, грея друг друга телами и сердцами, что бьются, как мне кажется, в унисон. Но потом все-таки вспоминаем о цели нашего путешествия, разъединяемся. Максим достает из бардачка упаковку влажных салфеток, помогает мне совершить гигиенический моцион, а я – ей, тщательно вытирая каждый палец на правой руке.
– Ну что, поехали? – говорит мажорка, улыбаясь.
– Да.
Мы трогаемся. Путешествие продолжается, и всё-таки добраться до Подольска засветло не получается. К тому времени, как оказываемся в центре города, часы демонстрируют 19.15, и это значит, что обращаться в местный университет уже бесполезно – никого там нет.
– Что ж, – говорит Максим, и настроение у неё отчего-то бодрое, хотя мы проделали такой долгий путь и немного устали. – Придется снять номер в гостинице, а завтра утром продолжить наши поиски. Ты как на это смотришь?
– Положительно. Отужинать бы сначала не мешало, – предлагаю, и мажорка соглашается.
Мы едем дальше, видим ресторан с многообещающим названием «Русский чай», заходим туда. Что ж, место оказывается очень даже приятным во всех отношениях. Здесь почти весь интерьер выполнен из дерева, а я такое очень люблю – этот материал, в отличие от остальных, создает в моей душе ощущение покоя и чего-то теплого, домашнего. Как из русских сказок, где часто встретишь милые сердцу старинные слова «изба» и «печь».
– Максим, как ты думаешь, что с нами случилось? – спрашиваю, когда основное блюдо позади, и теперь передо мной возвышается мороженое с игривой клубничкой на белой вершине.