– А ты?
– Я предпочитаю доверять.
– Ты же видел меня тогда впервые в жизни! – усомнилась Женя в правдивости моих слов.
– Всё верно. Но Николай успел немного рассказать. И я поверил тебе. Ну, а кроме того… ты мне очень понравилась.
– Удивительно слышать такое от гея, – улыбнулась девушка.
– И тем не менее, это правда, – сказал я. Потом протянул руку через столик, взял её ладонь в свою и, глядя в серо-зеленые глаза, добавил. – Знаешь, я бы очень хотел, чтобы у моего сына была такая красивая молодая и очаровательная мамочка.
Женя покраснела, но ладошку не убрала.
– Может, я рожу девочку?
– Прекрасно, – сказал я. – Значит, у нас будет дочь.
– Но вдруг все-таки… это от Николая?
– Если тебя это так волнует, давай сдадим тест ДНК. Сколько ты уже беременна? Больше десяти недель?
– Двенадцать.
– Вот и прекрасно. Я читал, на этом сроке можно безопасно для плода сдать анализы для установления отцовства, – сказал я.
– Дорогое удовольствие.
– Не беспокойся. Я всё оплачу.
– Я и сама могу.
– Конечно, можешь, а давай пополам?
– Хорошо, – ответила Женя. А ладошку все-таки убрала.
Мы продолжили ещё немного нашу кофейную посиделку, а после я отправился на работу. Но едва переступил порог своего отдела, как меня вызвали в отдел кадров, где сообщили, чтобы я написал заявление по собственному желанию. Спрашивать у эйчаров я ничего не стал. Они люди подневольные. Им что сказано, то и делают, хотя по их лицам было видно – неприятно. Потому я просто пошёл в отдел, чтобы забрать свои личные вещи. Их было немного – кружка, ложка да коврик под «мышкой» с изображением дельфина. Когда всё это взял и уходил, сопровождаемый грустными взглядами коллег, у лифта меня догнала Светлана – единственная смелая девушка, не побоявшаяся поговорить с изгнанником.
– Кто постарался? – спросил я, намекая на своё увольнение.