Одно меня успокаивало: близость Максима. Пока он рядом, я поверила: со мной ничего плохого не случится. Полная ерундистика, конечно. Мы ведь знакомы с ним всего ничего. Виделись раньше на занятиях много раз, конечно. На переменах, в аудиториях. Только я лишь издалека сморила на него, тайно завидуя девушкам, которые с ним мило щебетали. Хотела бы оказаться на их месте, но сама не сделала бы первый шаг ни за какие деньги мира.
От страха и гордости. Да, гордости. Мама всегда мне говорила в детстве: «Запомни, Евгения! Уважающая себя девушка никогда сама не даст понять в своем интересе к мужчине. Они, едва уловят это, начинают пользоваться». «Мамочка, а что значит «пользоваться»? – Интересовалась я. «Становятся грубыми и жестокими», – отрезала родительница. Вот и результат. Мне теперь казалось, что сразу как Максим оплатит мою поездку, превратится по отношению ко мне в жестокого наглого хама. Я даже внутренне, помню, напряглась и съежилась.
В такси первые пять минут мы ехали молча. Я всё думала: «Вот-вот, прямо сейчас Максим станет грубым». Но километры оставались позади, а он не становился оборотнем. Вдруг положил на мою руку свою большую ладонь, полностью закрыв её. Я едва удержалась, чтобы не дернуться и не убрать пальцы. Сдержалась с трудом и… по телу поплыла приятная истома. Парень ничего не делал больше. Просто его ладонь на моей, и ничего. Так мы доехали до самого моего дома.
Вышли, и Максим зачем-то отпустил такси.
– Как же ты теперь обратно? – Удивилась я.
– Ничего, другое вызову.
– Но ведь очень поздно, почти три часа, – я ещё во время пути посмотрела на светящиеся часы в машине. Там, где светились разные кнопочки, дрожали какие-то стрелочки.
– Всё хорошо, Женя, – ласково сказал Максим.
– Я вот здесь живу, – сказала, кивнув на многоэтажку.
– Высоко?
– Пятнадцатый этаж.
– «Мне сверху видно всё, ты так и знай», – пропел мой спутник. Голос, когда исполнял старинную песенку, оказался у него очень приятный, мелодичный. «У него абсолютный слух», – заметила я. Имею право, кстати, считать себя экспертом. Зря, что ли, музыкальную школу посещала по классу фортепиано?
– Да, высоко, – согласилась я. – Ну, мне пора, – сказала, я интонация была такая, словно спрашиваю, не утверждаю.
– Спокойной ночи, – сказал Максим.
– Спокойной ночи, – повторила я. И опять замерла, глядя на его губы.
Он заметил мой взгляд, а потом… Я это всю жизнь помнить буду. Наклонился и поцеловал. Меня. В губы. Просто прижался своими, ничего больше. На пару секунд. А потом развернулся и ушел в темноту, оставив с полыхающими щеками, сердечным грохотом и ледяными ладошками…
– Жень? Женя? Ты спишь?
Опять Лидка.
– Да когда ты свалишь наконец, зараза такая! – Прикрикиваю на соседку. Она знает: ненавижу, когда меня будят. Но уже третий раз подряд не дает расслабиться по-настоящему, стервоза!
– Не ругайся, Жень. Тебе не идет, – отшучивается соседка. Будь на её месте кто-то другой, более яркий и импульсивный, давно бы послала на три буквы. Но это Лидка, с которой мы уже долго живем в одной комнате. Она добрая, доверчивая и глупая. Напоминает мне саму себя до определенного возраста. Только я никогда не была такой… стрёмной. То есть фигура у Лидки ничего так, мы с ней одинаковый размер носим. Но эти коровьи глаза, тонкие губы, нос картошкой и манера заплетать косу, как деревенская давка позапрошлого столетия – всё делает её, на мой взгляд, совсем непривлекательной. Для парней, конечно же. А ещё вкрадчивый голос и вечное желание всем понравиться.