– Не о чем говорить.
– Я не согласен. Что-то произошло. Глупо отрицать, что…
– Мне пора, – прервала его Персис.
Она отвернулась и пошла к выходу. Ноги будто налились свинцом. В голову лезли непрошеные воспоминания о том, что случилось в машине: близость его лица, его дыхание на ее губах, движения его рук. Он поравнялся с ней парой широких шагов и пошел рядом.
– Это из-за
– Нет.
– Он хочет тебя вернуть, да?
– Нет.
– Ты все еще его любишь?
– Нет.
Она вылетела в ворота, забралась в джип и захлопнула за собой дверь.
Блэкфинч смотрел на нее через стекло, как мальчик без денег на витрину кондитерской.
В груди болезненно сжалось сердце. Откуда это чувство? Будто она забралась на ветку, которая вот-вот должна обломиться… Нет!
Она поклялась, что никогда больше не позволит ни одному мужчине управлять ее эмоциями.
Если за это придется платить одиночеством, пусть так и будет.
Она завела машину, включила передачу и под рев мотора выехала на дорогу.
40
Когда Персис вернулась к Франко Бельцони, было уже почти четыре. Солнце понемногу клонилось к закату, но по-прежнему стояла удушающая жара. Чувствуя спиной прилипшую ткань рубашки, Персис проехала через ворота, припарковала машину и прошла по хрустящему гравию к входной двери.
Ее впустил другой слуга, невысокий, тихий на вид мужчина в белой ливрее. Он провел ее через весь дом в расположенный позади здания сад. Там, потягивая лимонад, Франко Бельцони беседовал с еще одним мужчиной, ниже его ростом, с мощными плечами, коротко стриженными седыми волосами и тяжелым взглядом. Он был похож на терьера в человеческом обличье.
Костюм на нем сидел, как вечернее платье на носороге.