Через пятнадцать минут она обнаружила Блэкфинча в тесном вагоне-ресторане.
– Ты с модным опозданием, – беззлобно заметил он, когда она плюхнулась на место напротив него.
– Прошу прощения, – сказала она. – Я… э-э… увлеклась кое-какой работой.
– Ничего страшного. У меня отвратительная привычка всегда приходить вовремя. В Индии она доставила мне немало проблем. Не желаешь немного огненной воды?
– Виски, пожалуйста.
Некоторое время они пили в тишине. Шум разговоров вокруг них то смолкал, то нарастал снова.
– Здорово, правда? – наконец сказал Блэкфинч. Он снял куртку и закатал рукава легкой белой рубашки. Его лицо сияло от жары и от удовольствия, и Персис стало интересно, сколько он уже выпил.
– Ты о чем?
– О старых поездах. Есть в них что-то величественное и древнее. Декаданс, осмелюсь сказать. Заставляет меня гордиться тем, что я британец.
– Британцы построили эти поезда, чтобы грабить субконтинент. Десятки тысяч индийцев погибли на этой стройке. Эти рельсы буквально пропитаны кровью.
Блэкфинч не ответил, и разговор на некоторое время прервался.
Подошел официант и принял заказ. За окном пролетали яркие поля желтой горчицы. Персис предположила, что сейчас они находятся где-то между Суратом и Индором, в местах сельскохозяйственных угодий, где полно всяких озимых культур.
Тут она заметила, что Блэкфинч возится с солонками и перечницами, выстраивая их в ряд.
– Ты это зачем?
Он не ждал, что она станет наблюдать за ним, поэтому залился краской и на мгновение потерял дар речи.
– Ничего не могу с собой поделать, – наконец произнес он таким тоном, словно сознавался в преступлении. – Но у меня с юных лет эта тяга к порядку, аккуратности и прямым линиям. Мои родители одно время просто с ума сходили.
– Но ведь это звучит не так уж плохо.
– Но не так уж и хорошо: представь, что ты устраиваешь истерику только из-за того, что у тебя неправильно завязаны шнурки или потому что в тарелку положили больше или меньше горошин, чем вчера, – тут он выдавил из себя слабую улыбку. – Терапия здорово помогла мне справляться с этим.
Персис не могла скрыть изумления.
– Ты ходишь к психотерапевту?