Полночь в Малабар-хаусе

– Хвала небесам, хотя бы эту ошибку мы совершать не стали.

Снова молчание.

– Каково это – быть первой в Индии женщиной-полицейским?

– Я об этом не задумываюсь. Я просто хочу, чтобы мне не мешали работать.

– Шансы у вас невелики, – усмехнулся Блэкфинч. – У нас в Англии они как-то были – я имею в виду женщин-полицейских. Однажды я даже встретил одну такую. Очень яркая была женщина. И с прекрасными зубами.

Персис снова принялась за кофе.

– А как вы оказались в Индии?

– Я и сам толком не знаю. Семь месяцев я занимался расследованием военных преступлений, а потом вернулся в Лондон. Но я никак не мог успокоиться и жить дальше. Что-то изменилось. Я изменился. Вернулся в лондонскую полицию, потом там открыли новый колледж судебной медицины, и я шесть месяцев был в нем преподавателем. И вот однажды мне ни с того ни с сего позвонил человек, с которым я вместе расследовал военные преступления. Судмедэксперт. Он сказал, что его пригласили в Индию, что там ищут специалистов и что я тоже могу поехать. Я поговорил с начальством, и оно согласилось, что будет неплохо, если я проведу здесь какое-то время.

– Ну и как вам здесь? Нравится?

– Я бы не сказал, что «нравится» – подходящее слово. Я хочу сказать, – добавил Блэкфинч, заметив выражение ее лица, – что тут все совсем по-другому. Язык, жара, комары. А еще тут уделяют очень мало внимания вещам, которые я всегда воспринимал как должное.

– Например?

– Например… ну, например, гигиене, – Персис сразу ощетинилась, и он поспешно отодвинулся подальше. – Я не говорю, что мне что-то не нравится. Просто…

– Все по-другому?

На этой противоречивой ноте трапеза подошла к концу, и Персис задалась вопросом: «Что не так с людьми, раз общение с ними неизбежно приводит к вот таким ситуациям?» С другой стороны, как иногда говорила тетя Нусси, возможно, дело вовсе не в других людях.

Возможно, дело в ней самой.

После обеда Персис отправилась на Марин-драйв, в Лабурнум-хаус – разыскивать Мадана Лала. Блэкфинч с ней не поехал. Ему нужно было поработать в лаборатории над другими делами. Мумбайская полиция повесила на него, помимо прочего, руководство командой энергичных молодых техников и обучение их тайному искусству криминалистики.

Входя в Лабурнум-хаус уже во второй раз за эти дни, Персис поразилась тому, насколько иначе выглядит это место. От новогоднего веселья не осталось и следа. Дом был почти пуст, и это только подчеркивало его огромные размеры. Интересно, каково это – жить в такой громадине? Возможно, отец был прав, когда говорил, что дом только тогда дом, когда ты можешь протянуть руку и коснуться другого человеческого существа.

Ее проводили в офис на нижнем этаже, где она и обнаружила Мадана Лала, который сидел за столом и читал газету. Он был без пиджака, в свежепоглаженной белой рубашке и галстуке. Лал жестом пригласил Персис сесть рядом с ним и с отвращением указал на газету.

– Иногда мне кажется, что журналисты дают священную клятву искажать факты. Умирает великий человек, а они только о том и говорят, что его нашли раздетым.

– Но вы должны признать, это и вправду необычно.