Забег к концу света

У старшеклассников комната отдыха располагалась на верхнем этаже, а нам приходилось довольствоваться помещением на цокольном этаже. Зато там была обустроена маленькая кухня, стояла эспрессо-машина и имелся доступ к персональному серверу нашего класса по имени Рамона. Это могло быть просто идеальным местом, если бы не царившая там атмосфера страха, осуждения и презрения.

У Мисти и ее верных приспешниц Хэтти и Верити был персональный столик у двери. Все остальные очень быстро поняли, что его нельзя занимать, даже если девушек нет в комнате. Сидя за своим столиком, они комментировали внешний вид всех входящих девушек или рассуждали вслух о прическах, макияже, уходе за кожей. (Парней же они обычно приветствовали накручиванием локона на пальчик и кокетливым «Привет, Хантер» или «Привет, Палмер».)

Конечно же, и я не избежала их едких комментариев, особенно после моего падения на общем собрании.

– Приветик, Мемфис, – сказала однажды Хэтти, когда я зашла в общую комнату во время перерыва. – Ну как ты сегодня, ноги держат?

– Это было так стремно, – добавила Верити тихим голосом, который я, однако, отчетливо расслышала.

Мисти рядом с ними читала что-то на своем ноутбуке с наклейкой «Луи Виттон» поверх логотипа «Эппл», но при словах девушек подняла голову.

– Ну же, дамы, будьте снисходительны, это был ее первый день в школе, – произнесла она, улыбнувшись мне. – Между прочим, мы с ней соседи. Она тоже живет в Ремо, в другой башне.

Мы вежливо кивнули друг другу, и я пошла дальше, не совсем понимая, как расценивать этот акт спасения. Казалось бы, это было очень мило со стороны Мисти, но я чувствовала какой-то подвох. Как будто у ее поступка было двойное дно: сначала Хэтти и Верити говорили что-то обидное, а Мисти потом на их фоне выглядела белой и пушистой. Или, может быть, я слишком сильно заморачивалась по этому поводу. Возможно, Мисти просто еще не решила, как себя со мной вести, поэтому и перестраховывалась.

Обычно все происходило так: приходила девушка, скажем, с новой сумкой от «Биркин».

– Видели ее сумку? Круто! – говорила Мисти.

Или у кого-то вскочил гигантский прыщ.

– Видели ее лицо? Вот же стремно! – шептала Хэтти.

Или тот случай, когда одна девушка после стоматолога пришла с огромной распухшей челюстью.

– Ну и страх божий! – заявила Верити.

Или если проявить излишний энтузиазм, особенно к чему-то вызывающему, причудливому или ретро. Например, как в тот раз, когда Дженни сказала одной из подружек, что купила билеты на концерт группы, которая копировала стиль ABBA.

– Отстой, – постановила Верити.

Через некоторое время я заметила тенденцию. Любой поступок или вещь обычно оценивались одним из трех вариантов: круто, отстой или стремно. (Кстати говоря, я никогда не слышала, чтобы Мисти использовала слово «отстой». Она часто говорила «круто» и лишь в редких случаях «стремно». И это опять сбивало меня с толку. Ведь хоть она и вела себя как добрый полицейский, но все остальное происходило с ее молчаливого согласия. За исключением редких случаев – как тогда, со мной, – Мисти не мешала двум своим подружкам говорить гадости.)

Наблюдая, как в течение нескольких месяцев эта компания постоянно выносит свои односложные вердикты, не внося в них никакого разнообразия, я начала подозревать, что это не жестокость избалованных девчонок, а просто нехватка словарного запаса. Мисти была определенно умна, а вот Хэтти и Верити не хватали звезд с неба, так что у них в буквальном смысле не было других слов, чтоб описать свое отношение к происходящему. Когда они обсуждали какие-то свои проблемы, то либо относились к вещам слишком легкомысленно, либо говорили откровенные мерзости. Однажды Верити долго разглядывала свой нос в ручное зеркальце, оценивая его со всех сторон.

– Терпеть не могу свой нос! – наконец выдала она. – Мама обещала, что следующим летом я смогу сделать ринопластику. О да!

Хэтти же постоянно жаловалась на прислугу: