Связана
– Просыпайся, сонная тетеря! Проснись! – повторял далекий голос на краю моего сознания. А потом – бам! – кто-то с силой ударил меня по лицу. Я открыла глаза и увидела широкое тяжеловесное лицо Хэтти совсем рядом со своим.
– Очухалась наконец-то, – фыркнула она и отошла, чтобы присоединиться к Мисти, Честити и Верити. Я заметила, что Мисти забрала свое колье, пока я находилась без сознания, и теперь оно обвивало ее шею. Сама же я сидела на улице, прислонившись спиной к основанию какого-то столба, мои руки были заведены за него и связаны пакетом для мусора в районе запястий. Только этот столб был не обычный, а ярко-розовый. Это было то самое гигантское розовое распятие на крыше музея «Метрополитен», презентацию которого в январе организовывал Кен, отец Дженни, – композиция британского скульптора Клайви под названием «Цена феминизма».
Здания Верхнего Ист-Сайда нависали надо мной, простираясь на север и юг. Стоял ранний вечер, небо почти полностью потемнело. Пока я была без сознания, солнце уже зашло. По моим подсчетам, я отключилась минут на тридцать. Прямо над перилами крыши, доходившими мне до пояса, виднелись верхушки деревьев Центрального парка.
Стон сверху заставил меня поднять глаза.
– О господи… – выдохнула я.
На задней стороне распятия, в позе Христа, висела Дженни, как зеркальное отражение женской фигуры на фронтальной стороне скульптуры. Казалось, девушка спит или находится в полубессознательном состоянии. Ее голова была опущена, глаза закрыты. Руки были широко раскинуты и привязаны веревкой к перекладинам, а ноги – к столбу на уровне моей головы. На ее лбу красной помадой было написано одно слово:
СУЧКА
Дженни балансировала на грани мучительного забытья, то и дело вскрикивая и постанывая в своих кошмарах. Ее одежда была испачкана, а влажные от дождя и ветра волосы прилипли к вискам. Судя по всему, она висела здесь уже по крайней мере два дня и две ночи. Прямо напротив нее стоял обычный стул с белым плакатом, на котором черным маркером было отчетливо написано:
ДА, ДЖЕННИ, Я МОГУ НАВРЕДИТЬ ТЕБЕ
Мисти позаботилась, чтобы последнее слово осталось за ней – она не просто бросила Дженни умирать, но подвесила ее на том самом претенциозном распятии из стекловолокна, к установке которого на крыше «Метрополитена» имел отношение ее собственный отец.
Мисти улыбнулась мне:
– Нам пора идти, но мы не собираемся оставлять тебя одну. Мы сделаем для тебя то же, что сделали для Трины, Долорес и Бекки, – позовем к тебе психов.
Она поставила на перила крыши розовый портативный динамик фирмы «Джэмбокс», подключила его к моему телефону и стала листать плейлист.
– Черт, что за отстойный список музыки. Ну-ка, что у нас в часто воспроизводимом? Вы только посмотрите, «The Animals».
Она выбрала «Дом восходящего солнца» Эрика Бердона и «The Animals», нажала кнопку воспроизведения, прибавила громкость и, коротко кивнув другим девушкам, повернулась и ушла. А я осталась на крыше «Метрополитена» с бесчувственной Дженни, привязанной к ярко-розовому распятию.
Глава 42
Приманка
– Есть в Новом Орлеане дом один… известный как «Восходящее солнце»…
Первые навязчивые строки знаменитой баллады на полной громкости вырвались из динамика и эхом разнеслись по пустынному парку. Меланхоличная органная мелодия песни в сочетании с глубоким зловещим голосом Бердона и в лучшие времена нервировала, но при такой неестественной громкости эффект умножался. Если бы мне суждено было умереть под музыку, я бы выбрала не эту песню. И если в парке кто-то есть, они наверняка ее услышат.
ebooksa