— Конечно, — соглашается она, но звучит нерешительно.
Мы плывем обратно, и она ловит еще одну волну, но падает довольно быстро. Мы повторяем этот процесс еще несколько раз, пока она не бросает на меня усталый взгляд.
— Ты делаешь это так легко.
— Годы практики. Хочешь прокатиться со мной один раз?
Мы оставляем ее доску на берегу и плывем вместе, зацепившись руками за мою боковую доску и отталкиваясь ногами. Небо окрасилось в оранжевый цвет, когда взошло солнце. Все в этот момент кажется таким совершенно мирным.
Жизнь в Порт-Провиденсе имеет свои спокойные прекрасные моменты, но всегда есть работа, которую нужно сделать, или что-то, что нужно починить. Всегда нужно быть начеку, опасаясь опасности. Возможно, я должен чувствовать себя так и в океане, но для меня это мое безопасное место, моя зона комфорта. Я практически вырос в воде.
— Ляг на живот на переднюю часть доски, — говорю ей, а затем запрыгиваю на спину.
Когда набегает волна, мы гребем в тандеме. Я добавляю устойчивости доске, и у меня появляется больше времени, чтобы помочь ей занять оптимальную позицию.
Она делает шаг вперед, и я подаюсь к ней, держа ее руки в своих, чтобы приспособить ее.
— Потрясающее ощущение, — хихикает она.
Мои руки опускаются и обхватывают ее талию.
— Да, — я хмыкаю, подозревая, что сейчас мы говорим о двух разных вещах.
Быть вот так рядом с Хлоей, ловить хорошую волну в свете раннего утра… это смесь ностальгии и манящих новых идей, которые серьезно затуманивают мой мозг. Ощущение того, что я снова занимаюсь серфингом, настолько сильное, что возвращает меня в более счастливое время моей жизни, когда мне было четырнадцать, и я еще не был знаком с большинством ужасов этого мира. И ощущение Хлои в моих объятиях… мои руки, прижатые к ее животу…
Я закрываю глаза и вбираю в себя этот момент, запоминая каждую его частичку.
Мы подъезжаем на доске прямо к берегу и плавно сходим с нее. Хлоя неожиданно обнимает меня.
— Спасибо, это было потрясающе!
Я сжимаю ее в ответ. Она пахнет соленым океаном.
— Я рад, что мы смогли сделать это вместе. Я не занимался этим уже двадцать лет.
Я убираю мокрые волосы с ее лба и тут же жалею об этом, потому что мое тело гудит в ответ.
— Правда? Ты был так хорош, — эти слова звучат непринужденно, как будто я ее совершенно не трогаю.