Весна, которой нам не хватит

22
18
20
22
24
26
28
30

***

Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом я вдруг вспомнила название, которое случайно упомянул Эймери, и произнесла вслух:

- Джаксвилль.

Леа вздрогнула, ледяная настороженность во взгляде пропала, сменившись на что-то глубокое, тёмное, но живое.

- Откуда ты знаешь о Джаксвилле?

- Ты скверная, - вместо ответа пробормотала я. – Ты. И Ноэль. И Дик. А кто ещё? Есть кто-то ещё?

Леа натянула рубашку и опустилась на кровать. Схватила меня за запястье и вынудила сесть рядом, не отпуская руки.

- Ты работаешь у директрисы. Ты ей рассказала? Скажи мне правду. Скажи.

Это было очень странное чувство. Я словно раздвоилась, и одна моя часть опустилась на дно души, а вторая оказалась податливо-мягкой, расправленной и текучей, и я уже сама держалась за руку Леа, чтобы не потеряться в собственном потоке.

- Нет.

Я не хотела ей отвечать, но промолчать или соврать казалось совершенно неправильным. Немыслимым. Таким же невозможным, как удерживать усилием воли вдох или выдох длительное время. Та моя текучая часть следовала за Леа, словно металлическая лава за гигантским магнитом.

- А кому рассказала?

- Никому.

- Почему?!

Той, второй частью, беспомощно осевшей на дно сознания, я чувствовал смятение в её голосе. Ответ на вопрос «почему» дать было непросто. Я знала, что он должен быть непременно правдив, но сама была не уверена в том, в чём же заключается пресловутая правда.

- Не хочу, - голос будто выдавливался из ставшего слишком узким горла.

- Что не хочешь? – Леа как будто не поверила тому, что услышала.

- Не хочу, чтобы вас поймали. Не хочу, чтобы стирали ваши дары.

Серые глаза Леа смотрели на меня, а потом она вдруг отпустила мою руку. Я втянула воздух, словно перед падением в пропасть – но никакой пропасти не было, и никуда я не падала. Я сидела на кровати, и только резко потяжелевшая голова так и норовила предательски оторваться от туловища и закатиться куда-нибудь под кровать.

- Не хочешь? – совершенно другим тоном сказала Леа. Живым, привычным мне тоном, вызывающим и решительным. – Но почему?!