- Может быть, это как-то связано с гибелью мальёка Симптака? – спросила я, глядя ей в лицо. Директриса осеклась, а её взгляд ощутимо похолодел, картинные заламывания рук прекратились.
- А ты откуда знаешь?
- О, его экономка Реджеса из моего родного Флоттервиля, там у неё родня, а слухи быстро доходят, – беспечно сказала я. – А под сбежавшей студенткой вы имели в виду…
- Малье Савель подходила ко мне не так давно по поводу сдачи экзаменов экстерном, – сухо отозвалась директриса. – Я обещала ей подумать, просила написать заявление, как положено, но, видимо, ждать она не пожелала. А нам теперь отдувайся за бардак в документации: по документам студентка есть, а на деле – нет, а мы же несём за неё ответственность! С этими простаками безродными одни проблемы… В общем, идём работать!
- Завтра и послезавтра не могу, никак, – твёрдо сказала я. – У меня подготовка к свадьбе. И если я не приду на… семейные мероприятия, сюда нагрянет малье Гийом, а это куда хуже любой аттестации, честное слово!
- Ладно, – нехотя сказала директриса. Мне почему-то показалось, что с матушкой Армаля она слегка знакома и потому не стала упорствовать. – Завтра и послезавтра отдыхай, но потом… будь готова к ударному труду, моя дорогая. Кто, если не мы?!
«Универсальный вопрос», – со вздохом подумала я.
***
Для примирительной встречи Армаль выбрал небольшое, но крайне дорогое и пафосное кафе «У Мелдиса», то самое, в котором сделал мне предложение. Видимо, рассчитывал, что приятные воспоминания меня расслабят и настроят на правильный романтический лад. Воспоминания и в самом деле вызывали некоторую ностальгию, но вовсе не по свадебному браслету и не по вкуснейшему цветочному десерту, не по лиловым лилиям в вазах или той атмосфере неназойливой роскоши, которая всегда окутывала меня рядом с ним… Я скучала по себе. Той беззаботной Хортенс, которая ещё месяц назад наивно полагала, что сможет окончательно замять свои воспоминания о странном враге-друге детства. И может быть, даже замяла бы… я не скверная, быть однолюбом не обречена. Но судьба выстроила всё иначе, снова столкнула нас с Эймери, упрямо, настойчиво... зачем? За что?
Армаль умел ухаживать хорошо, от души, с размахом. Даже талантливо. Это как искусный танец, как освоенный в совершенстве главтон или любое другое искусство: если ты мастер, тело действует само. Вовремя подать руку, улыбнуться, отпустить реплику, снять и повесить плащ, смотреть, не отрываясь, из полуопущенных ресниц, подлить горячего глинтвейна… Он очень старался, у него было много нерастраченных сил, совершенно чистая совесть и ненадломленное сердце.
То ли слухи о нашей ссоре каким-то образом дошли до его родителей, то ли Армаль сам всё переосмыслил, но он действительно очень старался. Учёл почти все мои претензии: рассказывал о себе, расспрашивал обо мне. Я слушала и отвечала, без особых подробностей, но старательно поддерживала разговор, и хотя мой очаровательный официальный жених был бесконечно заинтересован только в себе, но он мужественно старался увидеть в этой сверкающей Вселенной самого себя и мою маленькую тусклую планетку.
- А что касается Сената, Хорти…
Вопрос будущей работы как-то отошёл для меня на задний план за последние дни, но я отработанно изобразила живейшую заинтересованность на лице: выражение, от которого уже болели мимические мышцы.
- Да?
- Думаю, это тоже можно… обсудить.
Я посмотрела на него с искренним удивлением. Надо же, на какие уступки он готов идти! Всё сразу и мне одной, за просто так, от большой любви?!
- Обсудить? – повторила я. – Армаль, слушай, действительно я не понимаю, в чём проблема. Почему тебя так раздражает и беспокоит эта тема?! Я понимаю, что роль Верховного сенатора мне не светит, конкуренцию твоему дяде не создам! Но и роль увлечённой домохозяйки – не та роль. Моя мать прожила так всю свою жизнь. С вазами и цветочками, разборками со служанками, ожиданием отца с работы, меня из школы, сплетни и чаи с подругами, которым нет до неё дела, жизнь в четырёх стенах. Я так не хочу!
Армаль как-то смущенно неловко хмыкнул. Потёр затылок, тёмные, блестящие, но, к сожалению, короткие пряди. Я так и поймала себя на этом "к сожалению, короткие, не такие", и вдруг подумала, что наши разногласия могли бы стать неплохим поводом для мирного расхождения по взаимному согласию. Разорвать помолвку в одностороннем порядке, идя вразрез с мнением другой стороны – скандал, позорная страница в биографии любого добропорядочного мальёка или любой благовоспитанной малье. Но если решение обоюдно – скандал можно минимизировать! Всего лишь продемонстрировать претенциозному высокому обществу, что бывшие жених и невеста расстались друзьями и не имеют взаимных претензий... Воодушевившись этой мыслью, я постаралась вывернуть разговор в нужную сторону:
- Армаль, ты чудесный, замечательный человек, и мне невыносима мысль, что ты будешь страдать из-за того, что я не могу совладать с неприятными тебе устремлениями, данными мне природой...
- Хортенс, – он неожиданно взял мою руку в свои – кожа его рук была такая же мягкая, как и у меня, а ногти, пожалуй, ещё более ухоженными и чистыми. Поднёс к губам, мягко поцеловал. Словно дождавшись этого момента музыканты – скромный квартет, сидящий в глубине зала Мелдиса –сменили ненавязчиво-легкие переборы струн на что-то более лирическое, тягучее и глубокое. Мне даже захотелось вскочить, подбежать к музыкантам и поискать между водруженных на небольшие пюпитры папок с нотами сценарий своего свидания. Интересно, какой стала бы музыка, если бы мы с Армалем поцеловались? А если бы разругались?
ebooksa