— А вторая причина?
— Она в том, что сейчас китайские революционеры крайне обижены на Россию за поддержку сепаратизма, как они это называют. То, что все отделившиеся государства ранее присягали не Китаю, а маньчжурам, ими игнорируется напрочь.
Семецкий весело присвистнул.
— Кстати, учитель нашего молодого человека высказывался, что вас, господин Семецкий, и вас, Юрий Анатольевич, стоило бы за это ликвидировать. А как мы уже видели, его ученик исполняет такие пожелания совершенно буквально.
— Поэтому мы и надели скрытую броню! — успокоил я нашего безопасника. — Да и оружие будет при нас. Однако, господа, напоминаю, что наша задача — именно договориться. Поэтому никаких трупов. А в идеале, надо обойтись и без стрельбы. Это понятно? Хорошо, идём дальше.
— Вторая причина, по которой он выбрал Окинаву, в том, что китайцы до сих пор называют этот остров Рюкю-хань. И считают своим. То есть, он как бы и не покидал Родину.
— А как считают остальные?
— Для японцев Рюкю-хань стал японской префектурой Окинава в 1879 году. Большинство местных жителей до сих пор относится к японцам, как к оккупантам. И ещё живы те, кто помнит времена независимости. Опять же, японцы разрешили местным участвовать в выборах только пару месяцев назад[4]. Так что и полиция тут… Вполне может поддержать сторону китайских революционеров, если её местные сотрудники будут уверены, что об этом не прознает начальство. И это третья причина. Полиция вообще старается не соваться в этот район, тут за порядком следят сообщества контрабандистов, самогонщиков и местное сообщество бойцов окинавского стиля.
— Это такой аналог китайских тайных обществ? — весело уточнил я.
— Скорее, это уже филиал якудзы — тайной японской преступной организации. Хотя на самом деле жители этого острова всегда жили отдельно. И от китайцев, и от японцев.
— Тем более! Раз тут можно нарваться на местных бандитов, то идём тихо, действуем быстро и стараемся не шуметь. И, разумеется, пытаемся договориться. По-русски говорим с учетом того, что нас могут понять. Семён Петрович переводит то, что потребуется. Сколько их там?
— С ним двое соратников. Именно соратников, он им не платит, и живут они в абсолютно равных условиях. Обедают всегда в снимаемом ими доме, потом шляются по городу, для развлечения и в поисках подработки. Поэтому, господа, нам не стоит медлить! Иначе рискуем не застать их на месте.
Идти было недалеко, но по пути постоянно вспоминалась бессмертная фраза из «Бриллиантовой руки» про «Стамбул — город контрастов». Поблизости от порта улицы были мощены камнем, а синематограф и почта были современной европейской архитектуры. Перед ними даже были пятачки невесть откуда завезённого асфальта! Хотя, почему невесть откуда? Скорее всего, что с нашего нефтеперерабатывающего заводика во Владивостоке.
Однако было много домов из соломы, встречались и эдакие мазанки. У домов побогаче были очень своеобразные черепичные крыши — то ли из полукруглой черепицы, то ли вообще из кусков труб с дырками. Наш провожатый сказал, что это типичные для рюкюсцев крыши, в других местах таких не встретишь. У некоторых домов был надстроен второй этаж, причём видно, что такую возможность предусматривали изначально.
— И всё же, позвольте спросить, зачем вы рискуете собой? Неужто послать некого? Я ведь не шутил, в революционной среде вы — мишень номер два, лишь немного уступаете капитану Семецкому. А эти люди уже замарали руки кровью и имеют проблемы с законом. Да и район криминальный, в который полиция сунется только по прямому приказу начальства. Так зачем вам это?
— Поговорить надо. И обязательно договориться. Была бы возможность, я бы не рисковал и говорил лично с досточтимым Сунь Ятсеном. Но именно в силу перечисленных вами причин ни я не могу дойти до него живым, ни он не может приехать ко мне без ущерба для репутации. Молодой Чжунчжен — единственный, к кому я могу прийти и поговорить, глядя в глаза. Если я сумею убедить его, он убедит руководство китайских революционеров. Они поставили на наши предприятия уже почти полмиллиона рабочих. Да, те разбросаны, и безопасность хорошо их контролирует, но это только до первой искры! И её надо предупредить!
Я не стал продолжать, что с началом войны планирую эту численность удвоить, а то и утроить. Рабочие руки у будут тогда очень дороги! И потому договориться становится ещё более важным. Он же немного помолчал, а потом тихо пробурчал себе под нос:
— Всё понимаю, но… Учтите, без китайцев нам будет всего лишь плохо. А вот без вас — всё вообще развалится!
Теперь помолчал я. И во время этой паузы неожиданно ответил Генри:
— Так и постарайтесь, чтобы с ним ничего не случилось! А лично мне уже тяжело видеть, как он дёргается, что не может навестить старого Фань Вэя. Тот же не просто лидер китайской общины в Беломорске, он давно стал нашим другом, ещё с Америки. Там они с внуком спасли нам обоим жизнь. А теперь старик вынужден прикидываться умирающим, чтобы его не вынудили выбирать свою сторону.