РЭЙ БРИНКМАН И ДОРОТИ КАЗАЛИ
ИХ НЕ ТРУДНО НАЙТИ: двух людей, для которых деревья не значат практически ничего. Двух людей, которые даже весной своих жизней не могут отличить дуба от липы. Двух людей, которые никогда не беспокоились о рощах или дубравах, пока в 1974 году целый лес не промаршировал по сцене крохотного театра с черными стенами в центре Сент-Пола.
Рэй Бринкман, младший юрист по интеллектуальной собственности. Дороти Казали, стенографистка в компании, которая работает на его фирму. Он не может отвести взгляд от того, как она снимает показания. Ее пальцы, как у мима, танцуют, это похоже на спокойный и плавный балет невыразимой красоты, который его пугает. С них словно льется «Аппассионата».
Она замечает, как он глазеет на нее, и одним взглядом вызывает на признание. Он подчиняется. Так легче, чем умереть от острого обожания на расстоянии. Она соглашается пойти с ним на свидание при одном условии: Дороти сама выберет место встречи. Он подписывается под сделкой, даже не представляя, какие там пункты мелким шрифтом. Дороти выбирает прослушивание на любительскую постановку «Макбета».
Почему? Она отвечает, что без причины. Шалость. Каприз. Свобода. Но, конечно, нет никакой свободы. Есть только древние пророчества, они предсказывают появление семян времени и говорят, какие вырастут, а какие — нет.
Постановка хоть и называется любительской, но скорее внушает ужас. Прослушивание — как охота на монстров без фонарика. Никто из них не играл в театре со старшей школы. Но они натягивают решимость на колки, и оба получают от вечера гнетуще мазохистское, заставляющее нервничать удовольствие.
— Вот это да! — говорит Рэй, выходя из зала. — И что это было?
— Я всегда хотела притвориться, что умею играть. Мне просто был нужен сообщник.
— Так что мы будем делать на бис?
— Ты выбираешь.
— Как насчет чего-то не столь нервного?
— Никогда не занимался прыжками в воду со скалы?
ВОТ КАКОЕ ДЕЛО: они оба получают роль. Ну разумеется, а как иначе? Их выбрали еще до того, как они пришли на прослушивание. Так работают мифы. Макдуф и леди Макбет.
Рэй звонит Дороти в совершенной панике. Словно играл с дробовиком отца, а тот возьми — и выстрели.
— Нам же не нужно реально участвовать в постановке, да?
— Это же самодеятельный театр. Думаю, они на тебя рассчитывают.
Уже в их первую неделю вместе она знает ту самую кнопку, на которую надо жать. Этот мужчина криминально исполнительный и добросовестный. Патологически ответственный перед надеждами и ожиданиями своего вида. А леди достаточно безрассудна для десяти таких, как он. Она практически в лоб говорит ему: нет «Макбета» — нет свиданий. Они соглашаются на роли.
Дороти естественна. Но Рэй: даже ассистент режиссера по подбору актеров в ночь первой читки думает, что совершила ужасную ошибку. Дороти смотрит на него, пораженная. Он — самый лучший худший актер, которого она когда-либо видела. Рэй просто говорит реплики с сухой желчностью и поразительной наивностью, как будто защищает дело о своем собственном существовании перед Дискуссионным клубом последних времен.
Дороти совершает набег на библиотеку в поисках книг по системе Станиславского и вхождению в роль. Рэй изображает стоика:
— Мне повезет, если я запомню все реплики.