Глядя, как девушка не отлипает от окон мобиля, слыша её тихие возгласы восхищения, Маршаллех уже жалеет, что не оставил ее на корабле под каким-то предлогом… А если ей сейчас так понравится Рах, что она решит остаться?..
Это будет непросто — но было ли что-то легко в его жизни? Если его Шер-аланах захочет жить в этом цветнике, то что ему еще остается делать? Не тащить же её силой на Таврос.
Рахшаса рассказывает ей вполголоса о плантации дур-рима, над которым они пролетают — съедобное растение, изобильно растущее здесь как в дикой природе, так и культурно — и обещает дать попробовать. Девушка кивает, старательно не глядя в его сторону. Хорошо, наверное, что сейчас она не смотрит. Потому что Секран уже заметил. Рихта — тоже. Но они знают, они понимают, что происходит… а девушка с далекой планеты может понять неправильно. Может испугаться и больше не подойти.
Мобиль делает первую остановку у края плантаций, и Шерша уводит её, бросая за спину нечитаемый взгляд. Она тоже всё понимает, эта рахшаса, хоть и не видела его руки без бинтов.
Выйдя из мобиля, он глубоко вдыхает — насыщенный воздух чуть царапает воспаленную глотку. Звенят-жужжат рурхи, переливаются трели бытрис… флора и фауна на Рах действительно поражает воображение. Он здесь уже третий раз, а все равно как первый. Бесконечная трансформация всех живых существ, как пульсация огромного организма — Рах никогда не замирает, никогда не спит, никогда не бывает прежним.
— Вот, попробуй кусочек… ну как?
Девушка отняла маску от лица и сосредоточенно пробует дур-рим. Недоумение быстро сменяется чистым наслаждением — она чуть закатывает глаза и улыбается. Когда она… какое у неё становится лицо?… как сейчас?..
— Так сладко…
— Хочешь?
Секран протягивает и ему половинку. Он берет не глядя.
Рихта уже о чем-то спорит со смотрителем плантаций — она всегда с кем-то спорит, члены её экипажа разбрелись по рядам низких кустарников, увешанных спелыми плодами, а Шерша и Таня сидят на корточках возле установки для полива — умываются. Она так и не выключила терморегуляцию, и можно пересчитать позвонки и ребра по спине. Какие же тонкие кости… как же легко они, наверное, ломаются…
Перед глазами — крохотная фигурка на крыше огромного здания. Воет кровь внутри, сжигая мышечные ткани. Опоздай они тогда хоть на минуту…
Шерша брызгается, девушка негромко вскрикивает и смеется. От сочувствия во взгляде Секрана делается тошно и горько во рту.
— Вернемся — зайди в медблок. Поставим инъекцию.
2-7
… На плантациях мы надолго не задерживаемся — начинается время полива, и мирно журчащие установки начинают гудеть все громче и громче, рассеивая вокруг плотную дымку воды. Вода на Рахе отдает какой-то сладостью, но пить ее мне можно — концентрация веществ в ней настолько низкая, что даже чужеземке не навредит.
Мы забираемся обратно в мобили, и те сразу стремительно набирают высоту — у меня горло обваливается в желудок, и я невольно прижимаю руки к животу. Мы летим на воздушные водопады, одно из чудес этого сектора, хотя по-моему Рах весь одно сплошное чудо. В глазах уже все срастается в один сплошной ворох красок — как будто смотришь в бешено вращающийся калейдоскоп. Жить тут… не представляю даже. Рехнуться можно, наверное.