— Нет.
— И мать в столице живет, с мужем?
— Так точно. Тетя Таня, то есть Татьяна Михайловна, вышла замуж и квартиру ему переписала. Они рассорились на почве женитьбы.
— Пусть их, дела семейные.
Сергей хотел что-то добавить, а то и возразить, но тут во дворе активизировалось шевеление. Материализовались какие-то вежливые люди в штатском, аккуратно, бережно, но настойчиво расчищали дорогу от народу.
Величественно, крейсером всплыл по горке, причалил к оцепленной территории черный «Аурус». С переднего пассажирского сиденья вылез габаритный товарищ, открыл заднюю дверцу, оттуда выбрался суровый господин официального вида, с пухлым, смутно знакомым лицом, еще молодой, а пуговицы строгого однобортного костюма на пузе уже заметно расходятся.
— Рокотов, — проворчал Зубков, уловив вопросительный гуровский взгляд.
Лев Иванович сначала не понял, потом не поверил, затем удивился:
— Шутишь? Тот самый?
Зубков заверил, что нет, бывший следователь Рокотов, известный любовью к себе и инициативностью в продвижении себя же, трудится главой городского округа.
— Я был уверен, что он как минимум под следствием, — признался Гуров. Во время их последней встречи следователь Игорь Вадимович Рокотов проявил себя во всей красе. Он был по-своему талантлив в том, что касалось фальсификации доказательств, стремлении «засадить» — не важно, виновного или нет, главное, что с громким именем, — и в иных специфичных сферах.
— Отмазался, — лаконично объяснил Зубков.
— Как же получилось?
— Как обычно. Пришлось его тестюшке покланяться-побегать, а самому Игорьку поболеть воспалением хитрости.
— Зато теперь зятек — руководство.
— Вот увидите сейчас — пройдется рукой мастера, и начнется. Точнее, закончится.
Глава Рокотов, мужественно играя желваками, орлиным взором озирал окрестности. Его взяли было в кольцо товарищи с микрофонами, но он отмахнулся — «Комментарии после!» — и уверенно перешел к следующей исторической ситуации, то есть бестрепетно прошествовал в подъезд.
«Ох, чует мое сердце, прав Серега, сейчас все закончится. И мы услышим версию окончательную, не подлежащую обжалованию, — спрогнозировал Гуров, — этот Рокотов из тех, кому плюй в глаза — все божья роса. Иной правовед после тогдашнего фиаско ушел бы в дворники, а этот ничего, утерся и правит. И по-прежнему это выражение на физиономии: отсутствие сомнений и самокритики».
Лейтенант, точно услышав его мысли, проворчал:
— Помяните мое слово: непременно выяснится, что это что угодно, но не взрыв газа.
ebooksa