– Черт, – выругалась я. – Мне этого не вынести.
Как бы Дэйв ни пытался взбодрить меня, привести в чувство, я все сильнее теряла связь с миром. Голос мужа приглушался, тепло комнаты сменялось холодом мрака. Перед тем как я уснула, в голове прозвучала единственная фраза.
С момента возращения Брайена домой Ребекка не отлипала от него. Каждую ночь она приходила к нему, чтобы контролировать и держать в узде, когда темного вновь захлестывала ярость, и принимала удар на себя. И в эту ночь она опять пришла к нему в квартиру и заняла излюбленное место на диване.
– Ты идиотка, Ребекка. Мне не нужна твоя забота.
– Я не забочусь. Я присматриваю.
Даже когда он был не в себе, она вспоминала мальчика, кормившего ее вопреки запретам. Ребекка всегда видела в нем защитника, но с появлением светлой все переменилось.
– Ты ее правда любишь?
Вопрос мучил ее давно. Она могла понять и принять желание Брайена бунтовать, в конце концов, он всегда любил делать то, что запрещено. Но девушка не подозревала, что интрижка может доводить человека до такого состояния. Боль и темный стали одним целым, он ни на минуту не мог расслабиться, переключиться на что-то другое. Только светлая, светлая и еще раз эта поганая светлая.
– Я могу ошибаться в том, что вообще такое любовь. Не подозреваю, какой сильной она может быть. Но я признался ей и от слов не отказываюсь. Никогда не откажусь.
Темные не знали, что такое любовь, отрицали ее существование. Вся эта ванильная мишура была отведена светлым, немощным существам, возомнившим себя идеалами.
– Признался в том, в чем не разбираешься? Способен ли ты вообще испытывать это чувство?
Брайен посмотрел на свою партнершу так, будто она унизила его, оскорбила. Хотя понимал, что она могла быть права.
– Она знала, что такое любовь. Хотя бы по рассказам других людей.
«Знала». Брайен всегда говорил о ней в прошедшем времени.
– Раз так, то она просто обязана лучше познакомить тебя со всей этой чепухой. Пока что я вижу, что любовь тебя убивает, и это явно не вписывается в концепцию чувств светлого мира.
Ребекка же продолжала говорить так, будто Аврора была жива. Будто их встреча обязательно должна состояться. Она считала своим долгом уберечь Брайена от ошибок, которые он мог совершить, пойдя на поводу у гнева, поэтому аккуратно внушала ему веру в то, что не все кончено.
Только получалось у нее отвратно.
– Уходи. – Он закипал. Это всегда начиналось с того, что его голос становился тише и грубее.
– Ты должен понимать, что они не могли ее убить.