На непослушных ногах иду к выходу и в дверях сталкиваюсь с Митричем.
- Он вернулся?
- Вернулся, - кивает довольно крестный, - даже уговаривать не пришлось.
- Почему?
Он лишь пожимает плечами. Обняв мои плечи, выводит из покоев бабушки.
- Теперь все хорошо будет. Теперь я спокоен, - приговаривает тихо, - Грозовой быстро здесь порядок наведет.
Я так и не набираюсь смелости выйти во двор. Прячусь в комнате и спускаюсь только к ужину. Приближаюсь к столовой и останавливаюсь на пороге.
За столом сидят дядя, Митрич и Грозовой.
- Проходи, Ирма, - ласково зовет крестный.
Алекс, вскинув на меня взгляд, продолжительно смотрит. Не пойму, что в нем. Радость от встречи, беспокойство, волнение за меня или же все эти эмоции лишь плод моего воспаленного воображения, но в одном я уверена точно – пустоты и равнодушия в его взгляде больше нет.
- Привет, - проговариваю тихо.
- Привет, - кивает еле заметно.
Внутри зудит от желания поговорить с ним, узнать, что послужило причиной его возвращения, и какие его дальнейшие планы, но я хочу сделать это наедине, без лишних ушей. Поэтому, предоставив возможность мужчинам поговорить, я молча ем свой ужин.
Они обсуждают дела на карьерах, вскользь упоминают покушение и ни слова не говорят про того, кто же на самом деле из наших работает на Шумова.
- Как там… на Ближнем Востоке? – спрашивает дядя.
Подняв глаза, натыкаюсь на взгляд Алекса. По телу распространяется слабость. Вилка в руке становится неподъемной.
- По-разному.
- В боях участвовал?
- Приходилось.
Крестный, цокнув, качает головой. Он знает, сколько слез я пролила в течение этого года, опасаясь за жизнь Грозового. Как молилась за него и какие пожертвования в храм делала.