- Приехал? – спрашивает тихо, и мне кажется, я вижу проскользнувшую на ее изможденном лице улыбку.
- Приехал…
- К тебе…
- Нет, ба, не ко мне, - качаю головой.
- К тебе, дура… - шепчет еле слышно, - смотри, не просри…
Не спорю. На миг представив, что это правда, улыбаюсь сквозь слезы.
- Я постараюсь…
- Дочку Лизкой назови.
- Хорошо.
Внезапно ее лицо расслабляется, глаза закатываются.
- Ба!
- Все… иди…
Склонившись, я порывисто прижимаюсь к еле вздымающейся груди, затем целую впалые щеки. Бабушка болезненно морщится.
- Иди, внучка…
- Ирма Сергеевна, - слышу над головой голос реаниматолога, - довольно, не мучайте ее.
Кивая, бросаю на нее последний взгляд и выхожу в коридор, где сразу же попадаю в объятия дяди. Алекс стоит рядом, но посмотреть на него у меня не хватает духа.
Мы проводим под дверями реанимации еще примерно час, после чего дядя отправляет меня с Алексом домой, а сам остается с матерью.
К машине иду, снова держась за его руку. Сидя на заднем сидении джипа, откидываю голову на подголовник и устало прикрываю глаза. Сказываются бессонная ночь и нервы.
Алекс внимательно смотрит на меня через зеркало заднего вида. Его осязаемый взгляд ни с чем не спутаешь. По лицу расползается тепло, воздух в салоне становится гуще.
Я вспоминаю слова бабушки. Есть ли в них хоть доля истины или это бред умирающей?