Он тянет меня за руку, укладывает обратно и подминает под себя.
- Теперь все будет иначе, Ирма.
Вжимаюсь в твердое тело, пробую на вкус чуть влажную кожу.
Соль и Алекс.
- По-настоящему.
- Да, я знаю…
Какое-то время лежим молча, лениво целуемся и трогаем друг друга. До тех пор, пока губами я не обнаруживаю шрам на его груди. Прошу его лечь на спину, а сама устраиваюсь сверху.
Не моргая, смотрю на небольшую затянувшуюся ранку размером в рублевую монету и вспоминаю, как она едва не лишила Алекса жизни. От подобных мыслей привычно стягивает в груди, и начинают мелко дрожать пальцы.
Протянув руку, аккуратно ее касаюсь.
- Ирма, - шепчет Грозовой, - не надо…
Закусив губы, мотаю головой. В горле спазм, а в глазах собирается влага.
Падаю на его грудь, и целую шрам. Облизываю языком, хочу вобрать в себя боль, что он пережил тогда, весь ужас балансирования между жизнью и смертью.
Алекс смотрит на меня ошарашенно, пытается остановить, закрыть рубец рукой, но я не позволяю.
- Давай уедем! – вырывается у меня.
- Уедем? Куда?..
- Я не знаю, Алекс… я хочу уехать, хочу быть с тобой вдали от всего этого… Хочу жить в твоем доме, хочу твоего ребенка.
- Хочешь стать моей женой?
Оба замираем. Сплетаемся взглядами, руша последние преграды между нами.
Мое сердце мне не подчиняется. Сойдя с ума, стучит сразу везде – в груди, ушах, висках, животе и горле.
- Отвечай, Ирма, - требует негромко.