- О! Ирмочка! – смотрит на меня снизу вверх, - прогуляться вышла?
Он заметил, что последние дни я депрессую и поэтому теперь старается говорить со мной ласково, как с больным ребенком.
- Ага!.. – выдыхаю, запыхавшись, - пройдемся?
Беру его под локоть и подвожу к ступенькам, ведущим в сад. Уже темно, и зажгли фонари по периметру усадьбы. В их желтом свете, кружась, бьется мошкара.
- Ты чего такая? – насторожившись, спрашивает Митрич.
Видимо чувствует, как дрожит моя рука.
- По городу слухи ходят…
- Это какие? – смотрит на меня с подозрением.
- Говорят, Кляйс у Шумовых в застенках томится.
Стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, издаю веселый смешок.
- Кто говорит?
- Да так… люди…
- П@здят. Уехал он.
Я резко останавливаюсь. Выдергиваю руку и обхватываю свои плечи. Ночная прохлада и ужас, гуляющий по венам, промораживают до костей.
- Зачем ты врешь? – шиплю в круглое лицо.
Крестный краснеет. Поджав тонкие губы, сощуривает глаза.
- Подслушивала? Не стыдно?
- Нет! Тебе же врать не стыдно!
Отвернувшись, он сует руки в карманы брюк и идет дальше. Я за ним. Стараясь попасть в шаг, заглядываю ему в лицо.
- Как это произошло? Я думала, он уехал.