Результат вполне ожидаемый, но почему так быстро, Маша?..
Торчим на мероприятии, плавно перетекшем в вечеринку почти до полуночи. Возвращаемся вместе, потому что и приехали сюда тоже вместе.
Амелия, сидя рядом, молча смотрит в окно. Я, погруженный в свои мысли, не пытаюсь заговорить. Сворачиваю во двор ее дома и останавливаюсь у подъезда.
— Поднимешься?
— Нет.
Хмыкнув, она открывает свою сумочку, кладет в нее телефон. Потом, опустив козырек, смотрится в зеркало.
— Я не понимаю, в чем дело, Руслан. Что изменилось между нами? — интересуется деланно безразличным тоном.
— Ты собралась выяснять отношения?
— Нет! — улыбается грустно, — просто честно скажи, что случилось, и я отстану.
— Ничего не случилось, просто я больше не хочу смешивать работу и секс.
— Почему? — голос ее спокоен, но в глазах разгорается пламя.
Я уже заметил, что пить Амелии нельзя. Едва она пригубляет спиртное, как превращается в самую обычную бабу. Истеричную, ревнивую и… якобы влюбленную.
— Нам же было хорошо! Что тебя останавливает?
Не говорить же ей, что испытываю к ней брезгливое отвращение? Оно не взялось из ниоткуда. Оно было с самого начала. Каждый раз, трахая ее, я добровольно погружался в дерьмо.
Да, заводило поначалу. Всемогущим себя чувствовал, всесильным, выше предрассудков и морали. Кидали людей на бабки, подводили под банкротство чужой бизнес, потом грязно трахались.
Однако опьянение успехом быстро прошло, кайф сменился разочарованием и брезгливостью. И Маша тут ни при чем, как ни странно, хотя и стала самым страшным осложнением после «болезни».
— Просто не хочу больше.
— Твоя жена уже с другим, Руслан. Она у тебя большая молодец! Не стала вариться в обиде, а просто взяла и начала отношения с другим мужчиной. Что тебе мешает сделать то же самое?
Каждое ее слово протыкает насквозь, потому что она говорит правду. Мне снова холодно.
— Я запретил тебе говорить о ней, — проговариваю безжизненным голосом.