Сначала свой окрас меняют его глаза — блеснув, становятся совсем черными. Затем застывает улыбка, уголки губ постепенно опускаются.
— Встречались, Мэри, — отвечает серьезно.
— Правда? — подаюсь вперед и опираюсь локтями в стол, — она снова приезжала к тебе?
— Нет, я к ней.
Пока я осмысливаю услышанное, Волков прячет смятение за бокалом с водой.
Я молчу. Смотрю на него во все глаза, отчетливо чувствуя его состояние и понимая, как никто, его мысли, сомнения и внутренние терзания.
А они есть! Без них никак! Борьба с собственными обидами — процесс очень болезненный. Но тут ты четко должен понимать, что для тебя приемлемей — полная ампутация или длительное сложное лечение без гарантии выздоровления.
— Ты все-таки решился? — спрашиваю тихо.
— Думаю, да, Мэри, я решился… мы решились…
Не знаю, что сказать на это.
Отругать?.. Нет, я не имею морального права.
Порадоваться за него?
Опустив глаза в свою тарелку, бездумно разглядываю кусочки петрушки и ядра кедрового ореха.
Да. Однозначно, порадоваться и… блин… восхититься его силе духа. Я так не смогу.
— Сереж, вы молодцы… правда… я очень хочу, чтобы у вас все получилось.
— Я буду стараться, — отвечает хрипло.
— Ты простил? Ты смог?
— Да. Мне кажется, простил… не понял, но простил… мы много говорили в последнюю нашу встречу. Так, как ни разу до этого.
— Она любит тебя.
— Да, любит.