- И? Это он?
- Он. Если бы ты тогда вступился, возможно, ничего и не было бы, - говорю и, не удержавшись, оборачиваюсь, чтобы считать его реакцию.
Только не успеваю. Мой взгляд ловит короткостриженный затылок и удаляющуюся спину. Слышу, как на кухне гремят стеклянные стаканы, и бежит из крана вода. Задело? Но это правда.
Вернувшись к своим вещам, выбираю только повседневную одежду. Ворох вечерних нарядов и туфель на каблуке оставляю нетронутыми. Зачем они мне? В той жизни, куда я ухожу, такие вещи не пригодятся.
Забив одну сумку, выношу ее в прихожую и возвращаюсь со второй в спальню. Стою, глядя на обилие баночек и тюбиков на косметическом столе, и размышляю. Глупо, наверное, тащить все это сейчас к маме в квартиру, их там и расставить-то негде будет.
- Все забирай, - оказавшись за моей спиной, припечатывает муж грубо, - или выкину.
- Можно я заберу, когда закончится ремонт?
- Он еще не закончился? Где жить будешь?
- У мамы пока.
- А че, любовник в себе не позвал? – глумится Костя открыто.
- Не позвал! Тебе-то что?
Он проходит в комнату и садится на кровать. Психует, злится, но изображает что-то похожее на веселье. Подперев подбородок кулаком, ехидно улыбается.
- Дура ты Вика. Я даже разочарован, думал ты умнее.
- Ты о чем?
Бросаю в сумку первое, что попадается на глаза. Расческа, массажная щетка, маска для сна, фоторамка, книга о семейной психологии – бесполезная вещь, крем для рук, чулки, которые Костя так и не оценил.
- Сделала бы аборт, и никто ничего бы не узнал. Жили бы как раньше.
На слове «аборт» меня коротит. Закрутившийся в груди ураган поднимает со дна осевшую там обиду. И впрыскивает в нее дозу яда.
- А ты умный, Костя. Молодец! Виноват всегда тот, кто первый спалился, да?
Сощурившись, муж скачет по мне взглядом, при этом избегая смотреть в глаза. Дерганым движением взбивает идеальную укладку и быстро облизывает губы.
В точку попала, да?