- Значит, не кончаешь, - мажет по ним языком, - придется мне отдуваться за него.
Я уже плыву. Егор делает то, что умеет только он, одним касанием, хриплым шепотом пускает по телу разряд тока. Мне становится жарко, во рту пересыхает, а низ живота наливается тяжестью.
Может, я озабоченная сука, но мне до ломоты в бедрах хочется снова почувствовать его в себе. Максимальное распирание, упругое скольжение и, наконец, взрыв. До потемнения в глазах и застрявших в горле криков.
Егор как-то понимает это. Радужки глаз заволакивает мглой, рука, удерживающая мой затылок, напрягается до предела, верхняя губа по-звериному приподнимается.
- Снова течешь, Викуль?
Голос тихий, насмешливый. Один уголок губ медленно ползет вверх.
В прошлой жизни я дала бы ему по лицу за такие слова, плюнула и, развернувшись, гордо ушла. Но то было в прошлой жизни, теперь она поломана, и с ней я буду разбираться завтра.
А сегодня…
- Проверь.
Просунув руку между нашими телами, Егор пробегается пальцами по моей промежности и легонько по ней шлепает.
- Течешь. Садись на меня.
С готовностью делаю то, что он велит. Мне всегда нравилась эта позиция, но вот заниматься сексом в ней получалось редко.
- Ноги вперед. Согни в коленях… вот так… Хорошая девочка…
Я сажусь не на колени, как с мужем, а на корточки. Опираясь на ступни и широко разведя бедра. Так широко, что оказываюсь полностью открытой для него.
То, как смотрит он на меня из-под отяжелевших век – самый желанный, самый искренний комплимент из всех, что я получала в жизни. Такое не сыграешь.
Медленно облизав губы, прочищает горло.
- Приласкай себя, маленькая.
- Егор…
- Давай, покажи мне, как ты трогаешь себя.
Меня снова затапливает жаром. Крестец покалывает крохотными иголками, а раскрытую промежность лижут языки пламени.