– Он кладет мазок так…
– Клянусь, она похожа на Бланш Пайтон!
– Каждый штрих полон смысла!
– Полагаю, это очень мило, но…
– А я говорю, Хеншоу…
– Это тот, который пишет портрет Марджи Уинтроп?
– Это идеализм, друг мой, чистой воды идеализм!
– Закажу себе платье такого оттенка синего.
– Как это миленько…
– А что до реализма, я полагаю, что Хеншоу…
– Люди с таким талантом встречаются нечасто.
– Красивая картинка!
Уильям пошел дальше.
Билли очень гордилась Бертрамом. Ему досталось множество поздравлений и похвал. Стоя рядом с ним, Билли, сияя, принимала все улыбки, поздравления и комплименты.
– Бертрам, это чудесно! Я так тобой горжусь! – шептала она, когда позволяло минутное затишье.
– Это все слова, пустые слова, – смеялся он, но глаза его светились.
– Как будто среди них есть хоть слово лжи! – возразила она, поворачиваясь к Уильяму, который как раз подошел. – Разве это не чудесно, дядя Уильям? Разве мы им не гордимся?
– Гордимся, разумеется, – улыбнулся Уильям, – но если вы с Бертрамом хотите узнать настоящее мнение толпы, вам стоило бы пять минут постоять у любой картины. Услышите лоскутное одеяло из критики.
– Я знаю, – рассмеялся Бертрам, – раньше я так делал.
– Правда? – воскликнула Билли.