— Ты куда? — раздраженно спросил Кирилл. — Что случилось?
— Папа в больнице, — растерянно прошептала я, — нужно ехать… Говорят операция… Я ничего не понимаю… — стерев подступившую слезу, простонала: — поехали со мной?
— Но премьера… — неожиданно ответил Кирилл. — Я не могу все сейчас бросить… Может немного позже?
Я стояла и молча смотрела на него. Вокруг нас все остановилось, словно небесный режиссер включил замедленную съемку.
Как бы мне не хотелось осмыслить его слова, я не могла. Почему человек, которого я любила, мог такое говорить? Как какой-то показ мог стать важнее жизни моего отца?
Я вырвала свою руку.
В этот момент во мне умерла часть души. Сердце, горящее огнём, постепенно леденело, ожесточая мой взгляд.
— Спасибо, — я через силу улыбнулась, стиснув зубы. — Считаю, что с этой минуты наш контракт расторгнут.
Развернувшись, высоко подняв голову, я пошла в сторону стоящих рядом такси.
«Не повернусь. Не посмотрю на тебя», — кричало подсознание. Но я продолжала верить в чудо. Надеялась, что Кирилл остановит меня, бросит все и поедет вместе со мной в больницу.
Но неожиданно он выбрал свою популярность, а не меня…
Глава 21. «Новая реальность»
Вбежав в приемный покой, я пыталась найти хотя бы одного живого человека, но там стояла мертвая тишина.
— Здравствуйте, — истерично повысила голос, громко постучав по деревянной стойке. — Подойдет сегодня ко мне кто-нибудь?
— Зачем так кричать? — из-за угла вышла недовольная седая женщина. — Умираешь что ли?
— Мне позвонили, сказали, здесь мой отец, — тараторила. — Альберт Романович Осипов! Мне нужно срочно подписать согласие на операцию!
— Да не ори ты так, — медсестра отмахнулась. — Сейчас я посмотрю, — она стала медленно бить по клавишам клавиатуры, потом набрала чей-то номер. — Его уже оперируют, так что не вопи, а сядь в кресло и жди.
— Что с ним случилось? Как получилось так, что он оказался здесь? — не унималась я, раздраженно смотря на недружелюбную женщину с красивым именем Любовь.
— А я откуда знаю? Ходят тут, спрашивают, будто у меня вещий волос на пятой точке имеется, — она сердито переложила стопку бумаг. — И вообще, сказано тебе: сядь и молча жди врача. Что за молодежь нынче пошла.
Разговаривать с ней было бестолку и я опустошенно упала на холодное железное кресло. Прямо над моей головой мигала лампочка, издавая раздражающий звук. На занятиях нам рассказывали, что самая зверская для нашего сознания пытка — капли воды на макушку. И сейчас я прекрасно это осознала.