Дом семьи Громовых
— Куда ты собралась? — грозный голос отца эхом отражался от стен моей комнаты. — Я вложил в тебя столько времени, сил и денег, а что сделала ты? Бросила жениха, сбежав в Турцию к матери, а после заявила, что в гробу видела мой бизнес и нашу компанию!
— Почему ты не хочешь меня понять? — слёзы душили, но я продолжала кидать вещи в чемодан. — Я не хочу заниматься финансами и не желаю больше слышать его имя! Даже после той проверки, ты все равно боготворишь Швецова, считая его лучшей партией для своей родной дочери?! Папа, в чем твоя проблема?
— Моя проблема — это ты! — он подошел и резко выхватил чемодан. — Всю жизнь была ты! Все, что ты имеешь сейчас — моя заслуга! Квартира, машина и даже эти вещи! Но ты ничего не ценишь, считая меня должным…
— Папа?! — горький комок обиды встал в горле. — Вот, что ты обо мне думаешь…
Хотелось кричать, доказать — «Я не пустая и могу прожить без всех благ, предоставленных тобой!». Но спазм, стянувший шею, не позволил вымолвить и слова. До боли стиснув зубы, я вытерла слеза и вышла из комнаты.
Отец пытался догнать, остановить, но я не стала его слушать. Поймав первое такси, захлопнула перед ним дверь и назвала адрес подруги.
Болезненные воспоминания волной накрыли сознание и я не смогла ответить на первый за такое долгое время звонок.
Пить больше не хотелось и я с ногами забралась на диван.
Солнце постепенно уходило за горизонт, освещая комнату огненно-рыжими лучами. На улице кипела жизнь — соседи громко спорили около подъезда, дети играли на площадке, а птицы щебетали на березе, растущей рядом с нашим балконом. Но внутри нашей квартиры жизнь остановилась.
— Неужели она еще не приехала? — послышался шорох в коридоре. — Одиннадцатый час…
Открыв дверь, Тоня включила свет в комнате.
— Господи, напугала! — взвизгнула она, увидев меня на диване.
Погруженная в свои мысли, я не заметила, как уснула. Было трудно открыть глаза, но переселив себя, поднялась и облокотилась на спинку дивана.
— Прости, — протянула, потерев переносицу, — так устала, что вырубилась сразу, как голова коснулась подушки.
Про звонок отца благоразумно промолчала — Тоня с пол оборота заводилась, услышав его имя. В ту ночь, когда я, как побитый зверь, позвонила в ее дверь, подруга еще долго отпаивала меня валерьянкой, пытаясь успокоить.
— Могла бы переодеться и сразу же лечь спать, — сказала Тоня, но в последний момент заметила стоящий рядом бокал. — Праздновала?
— Было бы что… — встав с дивана, поплелась в ванную.
— Что случилось? — подруга увязалась за мной.
— Ничего особенного, — я долго думала, рассказывать ли ей про Покровского. — Просто все мои ванильные фантазии насчет российского кинематографа разбились о суровую реальность.