Алгебраист

– Ответ, который вы хотели дать, наблюдатель Таак, – это «да», – сказал Верпич.

Фассин смерил его хмурым взглядом:

– Но в таком случае зачем вы?..

– Я стараюсь быть вежливым.

– Ах да, конечно же. Это дается нелегко.

– Напротив. Если с чем иногда и приходится бороться, так это как раз с почтительностью.

– Не сомневаюсь, что ваши усилия оценены по достоинству.

– Конечно же, ведь именно в этом и состоит цель моей жизни, молодой хозяин, – поджав губы, улыбнулся Верпич.

Фассин выдержал взгляд мажордома:

– Верпич, уж не вляпался ли я в какую-нибудь неприятность?

Слуга отвернулся:

– Понятия не имею. – Скорость лифта стала падать. – Представительская проекция – неслыханное дело в истории клана Бантрабал. Я говорил с некоторыми другими мажордомами – никто из них ничего подобного не может вспомнить. Мы все полагали, что такие вещи посылаются исключительно иерхонту и его дружкам в столице системы. Я отправил послание одному знакомому во дворце с просьбой прислать какую-нибудь инструкцию или дать совет. Ответа пока нет.

Двери лифта открылись, и они вышли из кабины в тепло еще одного изогнутого прохода, вырубленного прямо в скале. Мажордом заботливо, даже сочувственно посмотрел на Фассина:

– Любое беспрецедентное событие может быть и положительным, наблюдатель Таак.

Фассин постарался придать своему лицу скептическое выражение, отвечающее его чувствам:

– И что же я должен делать?

– В девятнадцать часов явиться в верхний зал для аудиенций. А лучше немного раньше.

Они оказались на развилке, после которой проход стал шире; впереди несколько техников в красном катили к открытым двойным дверям тележку с неким замысловатым прибором.

– Я хотел бы, чтобы там присутствовала Олми, – сказал Фассин.

Чайан Олми была наставником и ментором Фассина в дни его юности, и (если бы она не стала чистым теоретиком и преподавателем, обосновавшись в домашней библиотеке, и не отказалась от собственных экспедиций) вполне могла бы возглавить семейство, и со временем занять пост главного наблюдателя.