– Двадцать лет на одной лестничной площадке, и тоже словно чужие. – Его слова меня удивили. – Как-то дико, да? Особенно если начинаешь осознавать, что общаться перестали из-за глупостей и недопонимания.
Я закусила губу.
– Ты прав.
– А твоя подружка как? Ленка, верно? Общаетесь?
– Общаемся, но не так часто. Она в театральном учится, вечно занята – то на занятиях, то на репетициях. Но, кроме Ленки, из школы ни с кем не общаюсь почти, – призналась я. – Все разбежались. И знаешь, странно осознавать, что с подружками больше связи нет, зато остался ты.
Даня погладил меня по волосам – солнечный жест, подаривший волну нежности.
– Голодный? – спросила я, глянув на время.
– Нет, – отозвался он.
– Как нет? – возмутилась я и потрясла пакетом. – Я, получается, зря готовила?
Его глаза тут же загорелись.
– Готовила? Ты? Для меня, что ли?
– Для себя, но подумала, вдруг угощу кого, – заявила я, хотя готовила я специально для него.
– Угости меня.
Я рассмеялась и вытащила контейнер, в котором лежал аккуратно разрезанный на кусочки рулет.
– Выглядит аппетитно, – обрадовал меня Матвеев, завладев контейнером. – Надеюсь, ты ничего туда не добавила?
– Ой, не хочешь – не ешь, – попыталась забрать я контейнер назад, но Клоун мне этого не позволил.
– Это моя еда, – отозвался он. – Я не склонен ею делиться. За редким исключением. Кстати, надо кофе купить или воды. Что хочешь?
– Ничего не надо. Я сделала кофе с лимоном, – с победным видом вытащила я из пакета небольшой розовый термос. Этот напиток постоянно делал папа в дорогу, когда мы на машине ездили в деревню. А я сделала его, решив, что после работы Даня захочет спать. Пусть бодрится.
– Какая ты молодец, – улыбнулся Даня, а я изловчилась и засунула ему в рот рулетик. Вышло не так романтично, как я себе это представляла, зато стало смешно.
– Вкусно, – сообщил мне Даня, прожевав.