– Это еще как?
– Ревную. Она меня кинула. А я ее забыть не могу. Эй, детка, но ты этого не слышала! – подмигнул он мне, стараясь выглядеть развязным.
А вскоре мы разошлись по домам – к моему облегчению. Правда, слова Артема не вылетали у меня из головы. Ревность? Не может быть. Матвеев не может меня ревновать.
Когда мы перешли в десятый класс, Клоун стал считаться классным парнем. Он еще больше повзрослел и вытянулся, возмужал, стал бриться, постоянно ходить на тренировки в спортзал и даже начал осваивать велосипед ВМХ, что получалось у него неплохо, но я из вредности говорила, что он «мешок». Однако его злопамятность осталась при нем – раз я не подарила ему подарок на день рождения, он меня даже и поздравлять не стал. И вообще, в этот день был на каких-то соревнованиях. Но позвонить-то мог!
В конце десятого класса я окончательно в нем разочаровалась – разочаровалась и одновременно поняла, что он очень красивый и притягательный. Каждый раз, когда Даня находился рядом, мне хотелось дотронуться до него, но я не могла себе такого позволить. Мне хотелось говорить с ним, но я или молчала, или бросала колкости. Мне хотелось смотреть на него, но я убегала, мысленно ругая себя. А еще я ужасно ревновала его – к новым друзьям, к подружкам, даже к одноклассницам, которые, как и я, видели в нем теперь статного яркого парня, самого сильного в классе и одного из самых популярных в школе.
Из близких то ли друзей, то ли врагов, которые подолгу торчали друг у друга в гостях, мы превратились в чужих людей. Теперь нас ничто не связывало, кроме прошлого. Мы просто учились в одном классе и жили в соседних квартирах. «ДаниДаши» не стало. И я стала забывать, что это такое – быть всегда вместе.
Однажды я встретила нашу воспитательницу, и она, обняв меня, первым делом спросила, как Даня.
– Не знаю, – ответила я тогда. – Вроде бы хорошо.
– Вроде бы? – удивленно приподняла она бровь.
– Мы больше не общаемся, – призналась я. – Теперь Данька слишком взрослый.
– А я думала, ты вырастешь быстрее, а он вокруг тебя так и продолжит виться, – усмехнулась вдруг воспитательница. – Хорошие вы дети были, скучаю по вашему выпуску. Теперь все выросли, стали взрослыми. И ты красавицей какой стала. Помнишь, тебя Данька раньше ведьмой дразнил, а ты его в ответ била?
– Мне хотелось быть принцессой, – улыбнулась я. От детских воспоминаний, пропахших сладкой сдобой, веяло теплом.
– А сейчас ты принцесса, Дашенька, как есть. Глазищи-то какие! Парни наверняка вокруг тебя табунами скачут.
– Ну, так, – уклончиво ответила я. – Дураки одни.
– Ой, помню, Данька в шесть лет объявил нам, что любит тебя, а поэтому женится, – вдруг вспомнила воспитательница.
У меня округлились глаза.
– Что?!
– Ты заболела, не пришла, а он никому не разрешал садиться на твое место и спать на твоей кровати, – засмеялась воспитательница. – Говорил всем, что это место его жены. Ох, и важный же он был!
То, что в шесть лет Данька меня «любил», изрядно развеселило. Жаль только, сейчас я ему безразлична. Было обидно, что наше общение сошло на нет, однако молить его снова обратить на меня внимание я не собиралась. Гордости у меня было навалом. Как и у него.
Кстати, мамы наши тоже заметили, что мы с Даней больше не дружим. И постоянно выпытывали у меня почему. А я пожимала плечами и отвечала, что, скорее всего, Дане просто неинтересно со мной общаться – у него теперь другая компания. Крутая. И девчонка с внешностью модели, башня под стать ему.