Забираю котёнка — к счастью, додумался по дороге заехать в зоомагазин за переноской и прочими мелочами. Дома открываю дверцу, но мелкий не торопится выходить. Пожав плечами, ставлю миски с водой и кормом, который посоветовал ветеринар.
Спустя почти час незваный пришелец заявляется в спальню. Я лежу на кровати, не раздеваясь — кручу в руках шнур. Ещё в студенчестве у меня появилась привычка вязать разные виды узлов, даже находил какую-то книжку и разбирался. Давно этого не делал, но пальцы легко вспомнили привычное занятие, которое сейчас немного успокаивает. Котёнок подходит ближе, пытается поймать свисающий край верёвки, прыгает, но на кровать залезть не получается. Вздохнув, цепляю мелочь и поднимаю к себе. Тот, покрутившись вокруг меня, наконец, укладывается под бок.
— Рыжий англичанин? — внимательно смотрю на котёнка, вспоминаю Аниного Дарси. — Будешь мистером Бингли. На мистера ты пока, конечно, не тянешь…
Слышу тихое мурчание, и боль, поселившаяся в груди в последние дни, немного отступает.
А на следующее утро меня вызывает к себе главврач и начинает заливаться соловьём. Он только что вернулся с какой-то очередной конференции и сразу велел явиться. Якобы доложить, что у нас происходит «на фронтах», пока высокое начальство отдыхать изволило. Вот только вместо этого завёл речь про очередное выступление, на которое у меня сейчас ни времени, ни сил.
— Никита Сергеевич, предлагаю вам подумать насчёт того, чтобы представить доклад на симпозиуме. Это великолепные перспективы…
Я даже почти не вслушиваюсь в разглагольствования, только поддакиваю в нужных местах. Понятно же, что он просто хочет поднять престиж больницы. Всё логично, но отдуваться за всех не хочу. Мысли, как и всегда в последние дни, возвращаются к Ане. Как она сейчас? Неизвестность вытягивает все силы, я медленно, но верно превращаюсь в невротика.
Рассеянно киваю на очередную фразу главного, и вдруг среди нагромождения пафосных слов слышу:
— …и, безусловно, нужно привлекать Анну Николаевну. Она, конечно, пока в отпуске, но вам ли не знать, как важен…
Дёргаюсь вперёд так резко, что на секунду сводит шею.
— В… отпуске?
Я совершенно точно ничего о ней не говорил!
— Да, конечно, — Александр Васильевич смотрит на меня нечитаемым взглядом.
— Ах, да, — я делаю паузу. Не знаю, что сказать, чтобы не выглядеть круглым идиотом.
Что я за заведующий, если не в курсе, где мои сотрудники? Поколебавшись, осторожно спрашиваю:
— Она ведь писала заявление, не помню, с этим были какие-то проблемы?
— Никаких проблем, — главврач пожимает плечами и машет рукой, — вон же оно, в стопке лежит.
Поднимаюсь и подхожу к столу возле стены, где разложены документы. Сразу узнаю знакомый почерк на листе сверху, беру его подрагивающей рукой. Да, заявление на отпуск, подписанное, завизированное. Дата… тот день, когда она не пришла на работу. Как?..
Кладу листок на место и краем глаза смотрю на главврача. Тот как будто занят делом, копается в бумагах на столе, но я замечаю кинутый искоса в мою сторону взгляд. Возникает абсолютно чёткое ощущение, что надо мной издеваются. Продуманно и спланированно. Не то чтобы я не заслужил, но… Как так вышло? И при чём здесь главный? Чувствую себя параноиком, на секунду кажется, что все вокруг в курсе чего-то, что я не знаю.
Сажусь обратно. Хорошо только одно — у моих мучений появляется конкретный срок. В написанном Аниной рукой заявлении указан отпуск на десять дней. Сегодня пятый. Половина. Не знаю, как я протяну ещё столько же. Но теперь у меня хотя бы появляется уверенность, что она вернётся. Ведь если речь просто об отпуске, ей же нужно будет выйти на работу?