— Аня, пожалуйста…
— Что происходит? — у меня начинает кружиться голова, в солнечном сплетении вдруг всё сжимается.
— Аннушка…
— Кто там? — шепчу, потому что мозг пронзает страшная догадка. — Кто тяжёлый пациент?
Никита вздыхает.
— Соболевский.
Застонав от ужаса, бросаюсь обратно в приёмное. Мужчина не успевает мне помешать. Расталкиваю людей, пробираясь к каталке. Успеваю увидеть бледное лицо Германа, но его почти тут же увозят.
— Аня!
Никита крепко обхватывает меня за плечи, разворачивает к себе.
— Аня, ему сейчас сделают экстренную коронарографию. Если увидим существенное сужение артерий…
— Скорее всего, инфаркт миокарда, — выговариваю с трудом, понукая мозг работать. — Что ты будешь делать?
— Это зависит от ситуации. Высока вероятность, что внутрисосудистые манипуляции будут слишком опасны, — видно, что хирург анализирует положение дел, пытаясь прийти к решению.
— Шунтирование? — сглатываю.
Возраст у Германа критический для операции на открытом сердце.
— Да, возможно. Сейчас будем наблюдать в динамике, потом надо будет собрать консилиум, — кивает Никита и смотрит на меня внимательно. — Ты как?
— Всё нормально, — отвечаю тихо. — Я справлюсь, всё нормально.
Он обнимает меня, я на секунду прижимаюсь лбом к его плечу.
—
Киваю и, зажмурившись на мгновение, отстраняюсь.
— Я сейчас поднимусь.