— А почему живота нет?
— Господи, — смеюсь, не сдержавшись, — ты как не врач, честное слово.
— Тебе надо поесть! — он подрывается с колен. — Хочешь чего-нибудь… непривычного?
Закатываю глаза. Похоже, меня ждёт гиперопека. А вообще, ну и ладно! Улыбаюсь про себя. Пусть заботится.
Спустя две недели выписывают Соболевского, и мы отвозим его домой. Никита все последние дни ездит и смотрит коттеджи в приемлемых с точки зрения «добираться до работы» местах. Заявил, что, во-первых, мне, а потом и ребёнку, нужен свежий воздух, а во-вторых, в большом доме и Герману всегда найдётся место. Всё время жить с нами он наверняка не захочет, но первое время после инфаркта и операции было бы неплохо ему помочь.
Никита пообещал, что как только найдёт хотя бы три подходящих варианта — свозит меня, всё покажет, и я выберу. Возражать мне не хочется.
Тем более, что я занимаюсь кое-чем другим, при активной помощи Германа. Но прежде чем нам удаётся решить этот вопрос, получаю звонок от Богатырёва.
— Он предлагает встретиться, — говорю Никите, которому сразу рассказала про разговор. — Есть какая-то информация насчёт Веры и не только.
— Мы можем поехать, — Никита хмурится, — когда?
— Поеду только я, — знаю, он будет недоволен, но не хочу опять сталкивать их с майором. — Сейчас как раз обед, вот и съезжу.
— Почему это? А я?
— А ты будешь и дальше тренировать доверие.
История с Маргаритой показала, что с доверием у нас всё наладилось, поэтому я не особенно переживаю на этот счёт. Да и хочу поговорить с Полканом спокойно, без мыслей, что Никита смотрит на нас и нервничает.
— Не понял, что я буду делать? — Никита явно не слышит моих слов, тянется ко мне, но я отхожу на пару шагов. — Аннушка, давай я с тобой поеду, а?
— Нет, — качаю головой.
— Посижу где-нибудь поблизости? Ты меня даже не увидишь! Подожду в машине?
— Никит, — подхожу обратно, обнимаю его, — ты же мне веришь?
— Верю, но…
— Тогда не о чем тут больше говорить. Тренируйся верить без «но». Я вернусь через час, — целую его. — И потом, мы не можем оба одновременно уйти с работы.
— Без анестезии по живому режешь, — стонет. — Ладно. Давай только без частых тренировок, хорошо?