Несколько секунд длилось молчание, и Женя уже было решила, что он сейчас уйдёт в своей обычной безэмоциональной манере. Но Люк удивил:
После этого, не прощаясь, Люк вновь развернулся и поспешил вниз по лестнице. А Женя стояла, проникшись моментом того, как хоть один тяготивший камень падает с её плеч. И уже где-то с площадки второго этажа до неё донеслось:
– Мадам Трюдо любит конфеты с ликёром.
Вернувшись к себе в номер, Женя первым делом взглянула на телефон и поняла, что безбожно опоздала к началу рабочего дня. Мысли о побеге из замка после событий на проклятущем корпоративе были сметены чувством ответственности.
Наспех умываясь и расчёсываясь, она наконец поняла, к чему Люк упомянул конфеты. А потому в музей она входила, вооружившись ярко-красной коробочкой, которую выпросила в ресторане. Взятка как она есть.
– Явилась! – проворчала мадам Трюдо, стоило лишь увидеть Женю.
Музей с утра был традиционно пуст, посетителей в такое время никогда не бывало, но, по мнению смотрительницы, это совершенно не означало, что можно прогуливать.
– Извините, мадам, – покаянно произнесла Женя, потупив глаза. Уж в этом ей не было равных, сказывался многолетний опыт. – Представляете, вчера забыла будильник поставить и даже вот завтрак пропустила… Может, попьём вместе кофе, пока никого нет?
И она робко протянула коллеге конфеты.
– Ну да, будильник, конечно, – хмыкнула Трюдо, взяла подношение и направилась в кабинет. – Стажёрка наша тоже не явилась… Бедная мадам Бовье! Какой позор на старости лет.
Мадам неодобрительно покачала головой и поджала губы, и снова Женя поймала себя на мысли, как пожилая француженка похожа на Розу Ильиничну, их соседку из Самары. Они были словно из разных миров – вредная русская пенсионерка с неизменной пуховой шалью на плечах и чопорная французская мадам со строгим пучком на голове – и всё-таки они абсолютно одинаково выражали своё неодобрение.
А вот новость о том, что Элен сегодня не пришла, Женю одновременно и обрадовала, и расстроила. Она не собиралась жаловаться или устраивать скандал, но намеревалась поговорить с той начистоту. Что у Элен вообще в голове, если она считает нормальным запирать людей в подвале? Одним словом, с ней нужно было поговорить, и поговорить серьезно. Радостным же было то, что теперь неприятное выяснение отношений откладывалось и давало возможность получше собраться с мыслями.
На обед она шла, как на казнь. Женя бы с удовольствием и его прогуляла, но пропущенный завтрак давал о себе знать, и живот явственно сводило от голода. В том, что коллеги не забудут её вчерашнее позорное выступление, не было никаких сомнений. И заверения Эдуара…
И заверения мсье Роше, что хорошее настроение приглашённых смягчит в их глазах то, что сама Женя считала несмываемым позором, не сильно действовали.
Моник в «цветочной гостиной» не было, и в воздухе стоял гул сплетен. Женя присела с самого края стола и постаралась слиться со спинкой стула. На удивление у неё это прекрасно вышло – несколько девушек при её появлении вежливо кивнули, но тут же повернули головы к Клариссе, которая в этот момент артистично пересказывала какую-то историю:
– …а потом мсье Роше ка-а-ак гаркнет на неё: «Мадмуазель Бовье, какой я вам Дуду! Ведите себя прилично! Или я сейчас же позвоню вашей бабушке!»
Кларисса с горящими глазами оглядела коллег.