Костры из лаванды и лжи

22
18
20
22
24
26
28
30

Он заговорщически огляделся по сторонам и протянул ей несколько листков с напечатанным текстом:

– Вот, держи, втихаря пустил на принтер, пока Грымза Владимировна чайной ложечкой выедала твой мозг.

– Не говори… не начальница, а бегония пупырчатая![6] – устало прошептала Женя.

Макс прыснул и зажал себе рот ладонью, чтобы не шуметь.

– Я не могу… Пупырчатая! Отпад! Ну ты даёшь, Жень! – наконец простонал он, отдышавшись. – Где ты откапываешь все эти свои смешные ругачки?

– Так это ж всё растения, в основном целебные, – пробурчала она, но было видно, что комплимент друга ей приятен. – Если б ты отсортировал столько всякой зелени для травяных сборов и притирок дяди Кости, и не такого бы нахватался! Так что это ты распечатал?

– А это… – Максим театрально понизил голос. – Подходящие вакансии. В интернете поискал.

– А, спасибо, – без энтузиазма произнесла Женя и, свернув бумаги, убрала в карман юбки. – Я вчера тоже купила газету с объявлениями.

И она вздохнула, вспомнив, какая участь постигла ту несчастную, ни в чём не повинную газету.

– Да погоди ты, не убирай! – возмутился Макс. – Посмотри последний лист – там реально не вакансия, а вишенка на торте. Идеально подходит тебе!

И он почему-то изобразил, как целует сложенные щепоткой пальцы. и на французский манер произнёс: «О-ля-ля!»

А пока Женя послушно разворачивала листы, Максим запоздало фыркнул:

– Господи, газета с объявлениями! Ты в каком вообще веке живёшь? Ещё бы по верёвке с узелковым письмом работу новую искала.

Женя проигнорировала подначку, вчитываясь в текст, который неожиданно оказался на французском.

– Что это? – снова повторила она, как болванчик.

Слова по отдельности были понятны… музей… архив… переводы… но в общую картинку складываться отказывались.

– Как что? Работа во Франции. Специально искал в твоём Провансе. Текст я через переводчик прогнал – бумажки нужно перебирать в архиве. Это ты умеешь, язык знаешь.

– Но… Максим. – Листок в её руках дрогнул. – Ты… Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Ну конечно! Сейчас для тебя так будет лучше.

– А как же… мы… – она шмыгнула носом, готовая вот-вот расплакаться.