Лишь заговорив, я ощутила на глазах слезы. Поспешила вытереть их, но одна все же скользнула по щеке. Геракл потрясенно уставился на меня – великий герой, сраженный женскими слезами.
– Хватит, Федра, – одернул меня Тесей.
Я перевела взгляд на него. Он расплывался перед глазами, которые вновь застилала пелена слез.
– Но вы… вы говорите так, будто это создание – чудовище, – вырвалось у меня. Лучше бы я откусила себе язык. Я попрала все наставления и предупреждения родителей. Есть вещи, о которых не говорят вслух. В голове эхом пронеслись последние слова отца, сказанные мне перед отплытием в Афины. Я должна сохранять репутацию семьи. Нужно было молчать.
Поддержка пришла с неожиданной стороны.
– Отпусти ее, – произнес Ипполит.
Я посмотрела на него, от удивления перестав плакать.
– Правда, отец, отпусти ее. Она отужинала с нами. Пусть идет спать.
– Тогда проводи ее, нельзя отпускать ее одну в таком состоянии.
Ипполит кивнул и встал, отодвинув скамью назад. Сидевшие на ней ухватились за стол, чтобы не свалиться. Мне удалось подняться, не наделав столько шума: мясистым бедрам Геракла требовалось больше места, поэтому моя скамья и так была отодвинута от стола.
– Геракл, – учтиво качнула я головой гостю за столом. Мои родители пришли бы в ужас и от нарушения этикета, и от самого ужина, но я, по крайней мере, могла закончить его на достойной ноте.
Геракл кивнул в ответ, ему явно было не по себе. Расслабившись всей своей громадной массой тела, он придвинулся к Тесею. Мужчины принялись обсуждать, чем Геракла могут обеспечить Афины для его дальнего похода. Тесей отпустил меня и тут же выкинул из головы. Ипполит взял меня под локоть, и мы покинули зал.
Мы молча шли по коридору, и Ипполит продолжал бережно придерживать меня под руку.
– Спасибо, – поблагодарила я его, обретя контроль над своим голосом. – По пути сюда я потерялась. Очень любезно с твоей стороны предложить проводить меня.
Принц вспыхнул.
– Женщины меня не интересуют, – пробормотал он, но локоть мой не выпустил. – Я тут ни при чем. Зря вмешался.
– Но жизнь тебе дала женщина. Притом женщина, не жившая среди мужчин.
– Что такое ты говоришь о моей матери? – Ипполит уронил мою руку, его лицо исказилось от гнева. – Она поклонялась богине Артемиде, как и я.
Я поморщилась от его упрямства. Опять он за свое. Боги карали смертных и за меньшее.
– Замечательно, что ты посвятил себя Артемиде. Но есть и другие боги. Твой отец это понимает. Почему бы не умилостивить всех богов?