- Где?
- В зале. Жена Романова напилась и стала к нему приставать. Пригласила его за стол и чуть ли не насильно поит его коньяком и кормит сушами.
- А он что?
- А что – он?... Не может же он послать её? Сидит, улыбается и пьёт. Взглядом только это… как бы передал, мол… сообщи Лёньке – пусть спасает…
- Сильно уже пьяный?
Но Крошкин лишь плечами пожал.
- Где Вера?
- Там. Вокруг неё стал увиваться этот… орангутанг. Сынок.
- А она?
- Кокетничает. Что бы он ни говорил - она в ответ «хо-хо» да «хо-хо».
- Разберёмся, - успокоил я его. – Возвращайся к гостям, я скоро приду.
Когда уже докуривал, прибежал восторженный Шацкий:
- Говорил с клиентом. Он доволен. Вы молодцы.
Он протянул маленький плотный целлофановый пакет:
- Ваш гонорар. Свою долю я взял, как договаривались. Я исчезаю – у меня сегодня свидание.
Я взял деньги. Хотел его о чём-то важном спросить, но пока собирался с мыслями – он испарился. Зато на его месте возник пьяный в стельку Разина Танелюк. Я уже хотел было его обматерить с головы до ног, самого Танелюка и весь род его до седьмого колена, я и рот уже открыл для этой словесной экзекуции, но заметил на лице его слёзы.
- Что случилось?
- Лёнька…
- Не лёнькай. Будь мужчиной. Подбери сопли и рассказывай – что стряслось?
- Я проститутка!