Так прошло дня три. Мы уже даже не выходили из гостиницы. Непьющий Бурмака бегал нам за водкой. А ещё он купил пару книг и целыми днями беспробудно читал.
Танелюк расцвёл. Такой отдых был ему явно по душе. Он травил анекдоты, философствовал и, раздобыв где-то гитару, распевал похабные частушки.
Я же с каждым днём чувствовал себя всё хуже и хуже. И физически, и духовно.
Потом Крошкин нас покинул. Он уехал с сестрой и её хахалем – тот починил свою тачку.
Мы продолжали бухать с Танелюком уже вдвоём. Заречная не появлялась. Разве что в коротких снах…
В субботу утром Бурмака сказал:
- Мне в понедельник на работу. Нам надо ехать.
- К чёрту работу, - выкрикнул Танелюк. – Пусть работают гастарбайтеры.
- Я серьёзно, ребята, - сказал Бурмака. – Надо ехать.
Я опрокинул в себя последние сто грамм и хрипло сказал:
- Не ной, Чингизхан. Надо так надо. Собираемся.
В дороге мы почти не пили.
Бурмака увлечённо рассказывал о Древнем Риме. Танелюк дремал. А я, развалившись на заднем сиденье, страдал от головной боли и тошноты.
Я думал о том, что на самом деле Остап Бендер Зосю Синицкую не любил. У него было только лишь сильное желание любить и быть любимым. А настоящей любви, как таковой, у него не было.
Впрочем, Ильф и Петров не очень-то сильны были в лирике. Их конёк – юмор и сатира. Какая ж тут любовь? Хотя оба испытывали в своей жизни чувство любви. Я когда-то даже читал книгу Ильфа, составленную в основном из его писем. Называлась она «Письма не только о любви».
«Если не сказать – дорогая, то что же мне сказать? Я скажу, как всегда – дорогая моя, милая, добрая, нежная».
Так мог написать только глубоко и сильно любящий мужчина. Разве нет?
Мне никогда так не написать. Я не смогу. Я не умею…
Что же я чувствую к Насте Заречной? Да вот как раз именно то, что чувствовал Остап Бендер. Великий комбинатор. Желание любить и быть любимым.
Глава 10 (Эпилог)