Плевать на них, плевать на всех! Особо не задумываясь, я пнул дверь, едва успев поймать за ручку.
Та осталась целой, но негодующие взгляды нескольких обывателей, в том числе и белых халатов, говорили о глубине моей неправоты. Один даже попытался пойти наперерез, с репликой, которую я не расслышал, да куда там, мы быстро пересекли холл и оказались на лестнице.
Третий этаж, тридцать восьмая палата, перед тем как в неё войти, заметил в конце общего коридора, нескольких игроков, ники не рассматривал. Трое переминались с ноги на ногу, четвёртый стоял смирно, выделяясь габаритами, этакий человек-гора, в полтора раза шире и выше, недобрый взгляд угадывался даже с расстояния.
Мне тоже не нравилось, но я плевать на это хотел.
В палате было два человека. Мама, которая тут же бросилась мне на шею, а второй, вовсе не человек. Гадливая улыбка на лощёной морде, этого ублюдка я не забыл — Мейсон.
— Максим, — пуская слёзы, мама показывала на панорамное окно с дверью, ведущую в другую комнату. — Папа там… врачи не пускают! — вновь рыдания.
— Всё, верно, мам, не должны пускать.
Из палаты реанимации доносилось мерное попискивание приборов жизнеобеспечения, за стеклом лежал единственный пациент, в котором невозможно узнать отца. Лицо забинтовано вместе с головой, в районе рта торчало несколько трубок.
— Очень хорошо, что вы пришли, Максим, — пользуясь тем, что на него не смотрит мама, Мейсон показал нам, ровные, красивые зубы.