Нос кровил. Не замечая этого, он поднялся, неуклюже напяливая аксессуар.
Поняв, что зрелищ не будет, народ заспешил по своим делам.
— Возьми! — Катя протянула носовой платок. — У тебя кровь носом!
— Ух ты, травма, — пискнул тот, щупая ушибленное место. — И линза треснула, — довольно закончил он.
«Вот же неземной ботаник,» — подумала Катя, внутренне улыбаясь. «И чего я на него взъелась? Хотя бы смелость имеет подойти и заговорить, остальные чураются, как от прокажённой!»
— Ничего, так даже лучше, и вообще шрамы украшают мужчин!
— Правда? — доверчиво спросил очкарик.
— Отвечу завтра, на свидании!
— Ка…каком с…свидании? — ошалело спросил студент.
— В морге! Забыл, Бакланов? — рассмеявшись девушка убежала.
Настроение улучшилось, его не испортил даже неприятный взгляд мужчины, стоящего на тротуаре.
«Так, в магазин, затем домой, покормить Матрёшку и Гусара!» Вспомнив своих кошачьих, девушка почувствовала беспокойство. «Да что же это? На ровном месте!» Рука сама залезла в сумочку, нащупывая газовый баллончик.
Катя обернулась. Тот самый мужчина в джинсовке и кепке, не спеша шёл за ней. Взгляд прямой, наглый, гадкая ухмылка. Девушка поступила как обычно, развернулась и пошла навстречу. Ухмылка пропала, сменившись озадаченностью, что порадовало. Он как-то по-звериному посмотрел по сторонам и неожиданно сорвался через дорогу. Гневные гудки клаксонов, визг тормозов, а он, как ни в чём небывало, запрыгнул на пассажирское сидение ауди, машина тут же дала по газам.
«И что это было?»
Несмотря на непонятную победу, Катя всё ещё чувствовала беспокойство.
Словно в разрядку ситуации, зазвонил телефон. Схватила его быстро, на нервном автомате.
— Бабуля! Я помню, помню… Прабабушка в воскресенье приедет. Пироги с брусникой. Я приеду! — на одном дыхании, выпалила Катя.
На другом конце, для начала хмыкнули.
— Знаешь внученька, будь я простой бабкой, наверное, даже поверила бы тебе, но карты говорят другое!
Катя посмотрела в сторону уехавшей машины и превратилась в слух, такой тон, говорит о том, что всё очень серьёзно. К тому же карты никогда не врали.