— В основном, всё по–старому. Заражённые безобразничают, муры хулиганят.
— Но ведь ты не за этим пришёл, мать твою!?
— Ты прав, — подтвердил я. — Дядя просил передать: Белый, пушистый дракон, подавился!
У Чернокнижника загорелись глаза.
— Мать твою! Насколько сильно?
— Взлетит не скоро, а пока, будет хромать, на все лапы.
Я лишь удивлялся, неужели Чернокнижник, настолько предсказуем? Или просто Бульба гений, он знал все вопросы, и дал мне на них ответы.
— Отличные новости, мать твою! Спасибо, Кнут! Ты где остановился?
— Пока нигде.
— Хорошо, я позвоню в Жирного тролля, тебя встретят, накормят, напоят, всё как в сказке.
Он даже, мать твою, вставить забыл, видимо на радостях.
— А почему он Чернокнижник? — спросил я у Апостола, когда мы уже были на улице. — Колдует, что ли?
— Да нет. Я знаю, про два его дара: клокстопер и идеальную память, он помнит всё до секунды, с момента пребывания в улей. А это без малого шесть лет.
— Круто! Но почему Чернокнижник?
— История известна всему стабу. Пензяк, так звали его крёстного, напился во время рейда по свежему кластеру и решил отлежаться в местной библиотеке. А как очухался, увидел над собой, чернокожего, который замахивался на него, толстенным томом. Дальше продолжать?
— Нет, мать твою!
Большое четырёхэтажное здание, с вывеской, Жирный тролль, находилось всего в пяти минутах ходьбы. Первый этаж, занимал гибрид столовой и бара, железные, обитые деревом столы и скамейки, занимали весь немаленький зал, а по периметру, буквой «П», пролегала сплошная барная стойка.
Шла вторая половина дня и похоже, бар–столовая, только начал наполняться. Играла спокойная музыка, разномастные посетители, в основном ели, редкие распивающие, сидели в самых дальних углах и тихо злоупотребляли. Похоже дисциплина здесь, на высоте и не малую роль в её поддержании, играют сурового вида громилы, стоящие в разных концах заведения. Мы были замечены, как только устроились за столиком.
— Чего изволите? — поинтересовался, вынырнувший неизвестно откуда официант.
Выглядел тот, как натуральный халдей из трактира, века этак девятнадцатого. Длинная русая чёлка, тонкие усики на чрезвычайно услужливом лице.