— Всё будет исполнено в лучшем виде, живчиком и едой, они обеспечены, так же как мы, а большего ненужно.
— Хорошо, — задумчиво изрёк Бульба. — Как побег организуете?
— Медведю, я как себе доверяю, мужик толковый, — на что командир согласно кивнул. — Он решил сыграть в ботаника, — думая о чём–то своём, Бульба снова кивнул, но затем опомнился.
— Постой, причём здесь Ботаник? Он же растяпа, растяпой и выглядит всегда, будто удивлён.
— Да лохом он выглядит, чего уж тут, — подытожил Клепан. — Но стреляет как бог, в пятирублёвую монету, с сотни метров, навскидку.
— Об этом я помню, иначе бы его с нами не было. Также помню, как пару месяцев назад, он заблудился в наших коридорах и орал помогите, пока Леший на него не наткнулся.
— Пространственный кретинизм, такое бывает.
— Ага, настолько острой формы, что даже Улей на него плюнул, — утвердил командир, глядя на здоровяка с упрёком. — Кстати, всё хотел спросить, почему у него, лоб всегда разбитый? Из наших кто шалит?
— Да кому он нужен, сам бьётся, — Бульба уставился на подчинённого, ожидая продолжения. — Ну, сам же видел, какой он «одарённый», — выразился Клепан, разведя руки в стороны. — Варежку раззявит и крутит башкой, как тот дятел, а дверные проёмы у нас низкие.
— Да-а, привёл Улей стронга, мурам на смех, — скептически заметил командир.
— Они всё продумали, походит он несколько дней мимо камеры, примелькается, слава богу ло…то есть парень Ботаник приметный, а муры, звери глазастые. В нужный день и момент, он запутается в своих ногах, споткнется и потеряет ключи, а тут, как назло, тревога, элита со свитой пожалует, дальше дело за мурами, — закончил излагать Клепан.
— Не знаю… — засомневался Бульба. — Как–то натянуто всё.
— Не дрейфь командир, сыграют как надо, отрепетируют, Медведь, это дело на самотёк не оставит, я его знаю.
— Под твою ответственность, — заключил командир, поднимаясь со стула.
В тире куда я попал, после обязательного блуждания по бесконечным катакомбам, нас встретил инструктор с говорящим прозвищем Кабан. Мужчина кваз, был во много раз страшнее неудачливой женщины, что в принципе предсказуемо. Представивший нас Молчун, ушёл по своим делам. А я стоял перед годзиллой, разминая правую кисть, помятую дружеским рукопожатием.
— Так и будешь глазеть на меня? — прогрохотал Кабан.
— Я тут по делу, но пока сам не знаю по какому… — ответил я, с опаской глядя на инструктора.
Тот возвышался надо мною, на добрых полметра, что гармонировало с остальными размерами, то есть, где–то вдвое шире меня. Массивная нижняя челюсть, с выступающими клыками — кабан, как есть. Массивный, но инертным не казался. Движения лёгкие, непринужденно быстрые, он напоминал сжатую пружину, только тронь, разожмётся и мало не будет. Про такого не скажешь: «чем больше шкаф, тем громче падает».
— Знаю, что не на прогулке, показывай, что умеешь, — в приказном порядке, попросил тот.
— Против тебя? Даже не знаю!? — честно признался я, чем вызвал громоподобный смех чудовища.