— Где же великий вождь Арис, когда он придет?
Этот вопрос повторяли на разные лады, старики и дети, женщины и мужчины, со слезами, с отчаянием, с надеждой. У Бако не было ответа. И надежды не было. склоны города пылают, разве хоть один человек, даже такой великий человек, как вождь Арис не смог бы пройти сквозь огонь?
Он развернулся и поднялся наверх.
С грохотом, взбивая в пыль, через улицу проскакал отряд. Бако сморщился — Акуила Венанди, весь в чужой крови, разгоряченный, но живой, соскочил наземь.
— Они идут! Мы уходили последними!
Его крик прокатился и в толпе женщин поднялся вой.
— Что же кричать? Встретим их, как положено! — сказал Бако и воины Акуилы бряцнули щитами:
— Аой!
— К счастью, большая часть их всё равно сгорает и только тонкие ручейки прорываются в город, — проговорил Акуила.
Бако кивнул и тут же на вершине башни и вестовой крикнул:
— Живые Октафора! Слушайте слова старшего шамана: черные слезы иссякли! Молитесь и да помогут нам духи!
— Они уже в городе. Последние отряды отходят, — сообщил Бако, поднявшись наверх.
Шаман стоял у края площадки, глядя вниз.
— С ними колдун. Он идёт. Он хочет восполнить войско, потерянное у стен Октафора, — одними губами сказал тот.
— Значит пора поджечь дыхание духа! Исполним задуманное, пока ещё можно.
Старший шаман медленно повернулся к нему:
— Думаешь, мы ещё что-то можем?
Он стоял, опустив руки вдоль тела. Очень прямой, только голову склонил вправо, будто прислушивался к чему-то.
— Глаза духа, что ты… — холодея от страха спросил Бако.
— Идёт тьма от края до края! — возвестил старший шаман не своим голосом. Звук его глотки стал пронзительно низок и наполнил башню, сделав воздух густым, как патока. Слова стали осязаемы и прикасались к коже, заползали в голову.