Наследник хочет в отпуск

22
18
20
22
24
26
28
30

— Но он их уничтожит, Ваше Высочество! — громче, чем следовало, выпалил Юсупов. — Они же ваша семья. Ваша главна…

— Защиту активировать! Быстро! — рявкнул царевич, вскочив с кресла и призвав из оруженосца доспех ранга «Апокалипсис +++». Царевич Михаил был одним из сильнейших… если не сильнейшим обладателем Метки типа «Пространство и Время», так что не удивительно, что ощутил пространственные всполохи.

На стол упали вдовствующая императрица Елена и царевич Дмитрий. Юноша хрипел и был объят огнём. Лицо женщины исказили ожоги.

И какая-то безумная улыбка.

— Сыночек… — потянулась к Михаилу Елена. — Мы спаслись! Ты ведь поможешь на… а… кх…

Она схватилась за сердце и рухнула на стол.

— Набегалась, бешеная баба, — еле слышно проговорил Михаил, с призрением глядя на труп матери.

— Лена! — бросился к дочери князь Юсупов.

— Стоять! — рявкнул принц, увидев, что огонь от его братца начал быстро распространятся во все стороны.

— У-у-у… — загудел Дмитрий, пытаясь подняться.

Но ничего у него не вышло — он рухнул обратно на загоревшийся стол и задёргался.

А через миг Дмитрий оказался в полупрозрачном зеленоватом кубе, отрезанный от мира. Михаил запрыгнул на стол, перешагнул через труп матери и подошёл к кубу.

— Ты сможешь помочь ему, Миша? — от потрясения, князь Юсупов позабыл о титулах и обратился к своему внуку от любимой дочери просто по имени.

Склонив голову набок, Михаил задумчиво наблюдал за тем, как его брат то вспыхивает, то тухнет. Михаил знал, что венец на голове Дмитрия в первую очередь должен защищать их мать. Так, Елена настроила его, прежде чем передать сыночку.

Михаил знал об этом. Но Диме не говорил. Михаил не любил помогать слабакам. «Либо стань сильнее, либо умри», — примерно в таком ключе всегда и рассуждал Михаил.

И вот сейчас почему-то артефакт не успел спасти их мать.

А Дима… помимо артефакта ему помогает ещё и Семейный Дар.

— Ему уже не помочь, — равнодушно произнёс Михаил, глядя на страдания своего полнородного брата.

Вдруг царевич резко обернулся и уставился на труп матери.

— Показалось, что ли? — пробормотал он себе под нос.