Эта мысль была короткой и предательской. И я сердито покосилась на держащего меня за руку Клоуна, будто бы это он послал мне ее в голову.
– Что? – тотчас спросил он.
– Ничего.
– Боишься?
– Участи стать твоей рабыней? Немного, – отозвалась я раздраженно.
– Прости, что так вышло, Дашка, – сказал вдруг Матвеев севшим голосом. – Я хотел, чтобы тебе было больно. Но не думал, что мне будет больно вдвойне. Прости меня. Однажды я все исправлю, девочка. Хорошо?
– Что? – потрясенно прошептала я. – Ты о чем?
– Просто поверь мне, ладно? И ничего не бойся.
– Я не понимаю тебя. Матвеев, объясни нормально!
Ничего объяснить он не успел – перед нами распахнулись двери. И под торжественную живую музыку мы медленно вошли в зал – нам пришлось это сделать. А в моей голове все еще звучал голос Клоуна. «…мне будет больно вдвойне… я все исправлю, девочка».
Что он имел в виду? Зачем вообще это сказал? Хочет, чтобы я поверила ему? Господи, почему с ним так сложно?
Внутри было красиво: небольшой белоснежный зал, арки с лепниной на стенах, хрусталь и позолота, высокие, вытянутые, словно стрелы, окна, сквозь которые лился солнечный свет. Отличное место для того, чтобы романтическая история закончилась браком. Не знаю почему, но я чувствовала слабый аромат роз – воздух в зале буквально пропитался им.
Даня уверенно вел меня вперед, играла романтическая легкая мелодия, а гости, сидевшие на стульях в итальянском стиле, аплодировали нам. И мне на миг показалось, что эта свадьба – настоящая. Моя настоящая свадьба. И жених – тоже мой.
Однако у столика регистратора я пришла в себя. Романтическая дурь выветрилась из головы, и мне захотелось сделать ноги, прихватив с собой и Клоуна. Чтобы он все мне объяснил – раз и навсегда. Однако я увидела холодные серые глаза Стаса, который пристально смотрел на нас с Даней, и поняла, что я этого не сделаю. У нас договор.
– Дорогие жених и невеста – Максим и Дарья! Дорогие гости! Рады приветствовать вас на официальной церемонии бракосочетания! – торжественно объявила регистратор, глядя на нас так, как смотрит матушка на несмышлёных детишек. То, что Матвеева назвали чужим именем, резануло слух – и не мне одной. Я видела, как у Дани дернулся уголок губ. Интересно, ему смешно или это тоже нервное?
Несколько минут мы стойко выслушивали речь регистратора, которая рассказывала о том, как важны брак и семья, и я с трудом подавила улыбку, когда регистратор сравнила нас с двумя сосудами, связанными одной лентой.
– Перед официальным заключением брака прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами искренним, взаимным и свободным, – наконец перешла она к самому главному. Прошу ответить вас, жених.
– Да, – громко и четко сказал Даня и посмотрел на меня. Его лицо было серьезным, а взгляд – пронзающим насквозь.
– Прошу ответить вас, невеста, – взглянула на меня регистратор.
– Да, согласна, – ответила я тихо, не отводя от Матвеева взгляда – просто не могла этого сделать. Отчего-то вдруг захотелось плакать.