Умопомрачительный поцелуй.
Следы от требовательных губ Дани оставались всюду – на моих губах, лице, шее, плечах, даже запястьях. Его пальцы скользили по моему телу, сминая пышную белоснежную юбку, не зная запретов и заставляя меня задыхаться от острых ощущений. А мои пальцы цеплялись за его плечи, оставляя следы даже несмотря на ткань рубашки – об этом я узнала только утром.
Мы оба захлебывались в чувствах, тонули в ощущениях, падали и снова взмывали в небо, не отпуская друг друга.
Я повторяла его имя раз за разом, но не понимала – мысленно или вслух. И жадно срывала с губ Дани пламенные поцелуи, понимая, как ужасно я по ним соскучилась. Понимая, как соскучилась по его дыханию, его запаху, его сердцебиению.
По его душе и телу.
– Даша, – прошептал он мне на ухо, прикусил мочку и уронил на диван – его колени сжимали мои бедра. На несколько секунд мы остановились. Его взгляд заскользил от моего лица к груди и ниже, потом снова вернулся к моим глазам.
Я подняла руку, и наши пальцы переплелись в воздухе. Этакое молчаливое согласие.
Даня склонился ко мне, опираясь на одну руку, а другой рисуя узоры на моей ключице. Его губы проложили дорожу от подбородка до самого края топа. Странно, но даже сквозь кружева я чувствовала губы Дани – меня будто пронзало электрическими зарядами, заставляя выгибать спину.
Он накрыл меня своим телом. И весь мир потерял значимость. Весь мир сузился до одного лишь человека.
Не знаю, что с нами было. Мы не отпускали друг друга, словно оказались вместе в последний раз – а может быть, оно так и было.
Он снова сказал мое имя, и я окончательно потеряла голову, обнимая его и прижимая к себе.
Крепкие объятия. Срывающееся с губ тяжелое дыхание. Спутанные волосы.
Прикосновения, наполненные любовью. Поцелуи, отравленные злостью.
Родной, любимый, ненавидимый. Мой.
Воздушная ткань платья поползла вверх, холодя кожу ног, но горячая ладонь Дани не давала замерзнуть. Его рубашка оказалась расстегнутой – и уже мои пальцы исследовали его торс.
Может быть, утром мы должны будем обвинить алкоголь, стресс и безрассудство, но сейчас я точно знала, что виной происходящему была и есть любовь – то ли моя, то ли его, то ли наша общая: поломанная и истерзанная.
В какой-то момент – я прокляла все на свете! – Даня отпустил меня и поднялся, стоя на коленях рядом со мной, лежащей на диване со спущенным топом, в облаке своей пышной измятой юбки.
– Ты что? – прошептала я, поднимаясь и затуманенным взором глядя на Матвеева. Он был слишком красив – со встрепанными волосами, с расстегнутой рубашкой и зацелованными мною губами. На шее виднелся след от моего же поцелуя.
– Все, хватит, – не без труда сказал Даня. – Хватит.
Он встал и нервно допил виски в моем бокале, который я так и не осилила.