– Я не хотел, чтобы ты жалела о том, что между нами могло произойти. И не хотел жалеть сам. Так тебе понятно? Или я до сих пор выгляжу ублюдком в твоих глазах?
– Бедняжка, ты так страдал, – усмехнулась я, взяла его за руку, заставила сделать следом за мной несколько шагов и толкнула в грудь – так, что он упал на диванчик, стоящий в гардеробной.
А может, Даня просто позволил мне сделать это.
В ушах шумело, на губах чувствовался слабый привкус виски.
– И что ты делаешь? – поинтересовался Матвеев слабым голосом.
– Молчи. – Я села к нему на колени – без всякого стеснения.
– Я спросил – что ты делаешь?
– А ты подумай. Неужели хваленая логика тебе не помогает?
Мои ладони легли на его обнаженные загорелые твердые плечи и медленно спустились к груди – к новой татуировке в виде тонкой нити, символизирующей символ бесконечности, переходящей в неровную линию пульса. И когда он ее только сделал?..
Татуировка не лгала – я чувствовала, как зашкаливает его пульс под моей ладонью…
Пальцы одной руки стали рисовать узоры на его прессе, заставляя напрячься мышцы. Вторую руку я запустила в его волосы, чуть оттягивая их – до легкой боли.
Матвеев смотрел на меня так, словно готов был подчиняться любым моим приказам.
– Ты меня любишь? – спросила я, сидя на нем.
– Люблю, – хрипло отозвался он, не сводя с меня взгляд.
– Сильно? – склонившись, так, что наши лбы соприкоснулись, прошептала я в его губы. И его ответ обжег мои губы:
– Сильно.
– Насколько сильно?
– Насколько это возможно?
Я коротко рассмеялась и скользнула губами по его шее, оставляя влажный след на коже.
– Говори, – прошептала я, на мгновение прижавшись к нему и уткнувшись носом в ямку над ключицами. Платье сбилось – задралось слишком откровенно, но мне было плевать.